КАРТИНКА
НОЧНЫЙ РАЗГОВОР
Карл Генрих Никола Оттон Нассау, решительно и даже с каким-то отвращением сбросив сверкающий золотом адмиральский мундир и отпихнув его ногой в сторону большого кресла, обитого чёрным бархатом, нервно вышагивал по своему огромному кабинету. За окном умирал сырой петербургский вечер, переходя в ночь. Царил гнилой полумрак. Свечей не зажигали. В воздухе стояло явное раздражение с примесью тревоги.
– Понимаете ли, маркиз, высшее общество предельно развращено, и источник глубочайшего нравственного распада – Зимний дворец. Эта жирная старуха поощряет своих бесчисленных любовников, а те нагло и беззастенчиво грабят Россию. Цинизм принял совершенно невиданные масштабы. Очень скоро вы убедитесь в этом.
Принц Нассау буквально носился по кабинету. Он был совершенно вне себя от волнения. Голос его дрожал. Его собеседник маркиз де ля Косс не знал, как реагировать на всё это.
Сначала он вжался в чёрное бархатное кресло, как будто хотел слиться с ним, апотом вскочил и стал бегать за высоченным журавлеподобным принцем, не очень, впрочем, поспевая за ним.
Принц же, между тем, казалось бы, не обращал на своего юного гостя ровно никакого внимания. На какую-то долю секунды он остановился, умолк, а потом опять стал нервно вышагивать и говорить:
– Тут происходят вещи совершенно невообразимые, которые и в голове как-то не укладываются. Князю Потёмкину в прошлом году была выплачена зарплата на десять лет вперёд – это что-то порядка одного миллиона рублей. Ему выдали из государственной казны сто тысяч рублей на строительство Таврического дворца, в котором, я уверен, вы ещё побываете, а потом купили этот дворец за несколько миллионов, а через год подарили ему дворец. Должен вам сознаться, маркиз, что меня три года назад приняли в русскую службу по протекции князя Потёмкина, но я не могу закрыть глаза на то, что вытворяет сей человек. Это дикарь, наделённый бешеной энергией, сластолюбием и какой-то животной жаждой власти. И его желания никто не смеет ограничить, и только потому, что он какое-то время обретался в императорской спальне. Ему дозволено буквально всё. Нет даже видимости соблюдения законов.
Принц Нассау вдруг резко остановился. Его длинный нос дёрнулся и замер. Остановился и маркиз, но уже не выглядел таким испуганным, как в первые минуты после своего появления в кабинете командующего русским гребным флотом. Смущение и недоумение во взгляде маркиза сменилось изумлением и негодованием.
С принца градом катил пот, хотя камин не был растоплен.
Принц задыхался. Маркиз де ля Косс схватил с маленького столика, неприметно стоявшего в углу кабинета, графин со смородиновым морсом, налил его в огромный, бочкообразный бокал и поднёс принцу. Тот единым залпом опорожнил бокал, кивнул в знак благодарности, потом начал опять ходить и продолжил:
– Маркиз, вы направляетесь в Дунайскую армию под начало князя Потёмкина. Имейте в виду, что нравы там распущены просто предельно. Раздача офицерам наград происходит главным образом по мере услуг, оказываемых этими людьми любовницам Потёмкина. Военная же доблесть во внимание не принимается.
– Неужели такое возможно? – спросил потрясённый маркиз.
– Маркиз де ля Косс, барон де Куиньи, шевалье де Ланжерон, вы ещё ничего не знаете о тех безобразиях, что творятся в армии у Потёмкина, – дёргаясь всем телом, отвечал принц Нассау.
– Слушайте, маркиз. В то самое время, когда происходила осада крепости Очаков, князь был влюблён в супругу своего родственника, Павла Потёмкина. Для того, чтобы угодить ей, князь не щадил ни средств (естественно, казённых), ни людей (естественно, находящихся на государственной службе). Неоднократно посылал он за границу офицеров (опять же, на казённые деньги), чтобы закупить там для своей любовницы предметы роскоши. В Париж был отправлен офицер Охотин, который должен был привести драгоценности. Во Флоренцию отправили Ламсдорфа. Он вернулся оттуда с двумя повозками, нагружёнными духами.
– Немыслимо, – пробормотал маркиз, бледнея и сверкая глазами.
– Это ещё не всё. Маркиз де ля Косс, вы даже представить себе не можете, чем занят главнокомандующий Дунайской армией и по совместительству министр российской империи. Судите сами. В местечке Бендеры, где была ставка Потёмкина, при князе находится 500–600 лакеев, 200 музыкантов, 100 брадобреев, 20 ювелиров. В маленьком, полуразрушенном и окружённом степью турецком городке, фактически создан второй императорский двор (за счёт государственной казны, конечно). И о каком реальном командовании армией тут можно говорить? Успешные боевые действия идут вопреки усилиям Потёмкина. Хорош главнокомандующий, а, маркиз? Как вы полагаете? Да, всё возможно, если ты в состоянии удовлетворить императрицу. Вот так-то, любезнейший.