— Авада? — крестник побледнел.
— Да. Но палочка, из которой её выпустили, явно не зарегистрирована. Меня больше беспокоит то, что это случилось в «Эйфории». Ну и разумеется, я не знал, что Игорь жив…
— Никто не знал, но я не удивлен. Тот ещё скользкий гад. Другой вопрос — что заставило его выбраться из норы, в которой он успешно сидел почти десять лет? — протянул Драко, барабаня пальцами по подлокотникам кресла.
Я пожал плечами.
— Грейнджер сказала, что Рита писала о… Тёмном Лорде и его приспешниках. Может быть, посулила награду за воспоминания?
— Но тогда они явились в клуб, чтобы увидеть тебя. Из выживших Пожирателей — ты самый ценный информатор.
— Я не стал бы говорить со Скитер! — прорычал я. — Не после того, как она извратила мою жизнь в своем нелепом пасквиле!
— Вот поэтому она и притащила Каркарова, это логично. Старые друзья, ностальгия, немного алкоголя… — вслух размышлял Малфой. — Вот только что-то пошло не так и их обоих устранили. Если это их враги, то можно не беспокоиться, крестный. Но если твои…
— То мне стоит быть бдительным, — я в раздражении допил чай и грохнул чашку на блюдце, отчего фарфор жалобно звякнул, — но кому я мог понадобиться, после стольких лет? Я прошу тебя предупредить Люциуса. Но матери и жене ни слова. Как и Гринграссам. Постараюсь прощупать Грейнджер, может быть, поделится полезной информацией.
Драко нахально приподнял брови.
— Гриффиндорская заучка? Не знал, что ты сменил предпочтения, хотя что-то в ней всегда было… интеллект, например. И задница тоже.
— Я собираюсь выяснить нужные сведения, а не завести интрижку, — фыркнул я, хотя противный голосок внутри гадко расхохотался, чуя ложь, — к тому же, она не в моем вкусе.
— Как раз в твоем, только ты этого в упор не видишь, — парировал Драко, — я не занимаюсь сводничеством, ты не подумай, но то, как ты живёшь… твой отказ от магии и особенно эта твоя маггловская подружка мне никогда не нравились. Есть в неё что-то искусственное…
— Может, грудь? — услужливо подсказал я. — И смею напомнить, что это не твое дело, с кем я сплю. И то, что я не колдую, тоже тебя не касается.
Малфой вздохнул, покачивая в руке чашку.
— Я понимаю, почему ты себя наказываешь, но вот за что… Это нелепо. Отец сказал бы больше, но он не решится лезть в твои дела, после… всего. Он виноват перед тобой, как и мама. И даже я. Тебе кажется, что ты заслужил, но это не твоё, Северус. Вся эта жизнь. Твое место в волшебном мире.
Я скептически изогнул бровь, но ничего не ответил. Во-первых, это действительно было не его гребаное дело, во-вторых, я никого не наказывал, я жил так, как умел. В третьих…
— Судя по твоему гневному выражению лица, я попал в точку, — тихо заметил Драко, — но я этому не рад. Предлагаю закончить нашу содержательную беседу и разработать план действий… на всякий случай. С отцом я побеседую, разумеется. Он скорее всего, уже знает о случившемся.
— Шпион в Министерстве или в аврорате?
Драко рассмеялся.
— И там, и там.
— Узнаю старину Люци, — пробормотал я под нос, приканчивая последний кусочек яблочного пирога. Что интересно, туда кладет Астория, что получается кисло и одновременно сладко? Пахнет ванилью и корицей — так тонко и ненавязчиво, что даже мой капризный нос не раздражается. От Грейнджер пахло ванилью и немного апельсином. Кажется, кто-то пользуется шампунями компании «Эйфория». Это был один из первых моих патентованных составов для волос — и самый удачный. Волосы долго оставались чистыми и лучше лежали. За запахи, оформление и всё прочее отвечали Астория и её сестра Дафна, так что моей заслуги в натуральных, свежих и ненавязчивых ароматах, как и во внешнем виде ярких весёлых бутылочек не было. А внутри всё равно поселилась какая-то гордость, ведь я прекрасно помню все до единого прозвища, которыми меня награждали студенты. Особенно гриффиндорцы. Пожалуй, самым обидным было «сальноволосый ублюдок». Я никогда не пренебрегал личной гигиеной, хотя куда им было догадаться, что малейший волосок, капелька пота на коже или нанесенное на неё средство могло дать непредсказуемый эффект в сочетании с любым зельем. Поэтому моё мыло было без добавок, а шампунь не придавал волосам красоты, а служил, скорее, защитным средством.
Драко встал и задумчиво прошёлся вдоль огромного окна, закрытого тонкой, но непрозрачной тканью. Перестраховщик. Если уж нельзя навесить стандартные чары, то хотя бы так. Я, кстати, ни разу не задавался вопросом, почему самый чистокровный из ныне живущих волшебников живёт почти как маггл, а стоило бы. Я сомневался, что младший Малфой делает хоть что-то без умысла.
— Тогда предлагаю следующее: я поговорю с отцом, он поспрашивает своих шпионов и старых знакомых. Жаль, что прежних связей нет, но нам это только на руку, если аврорат и дражайший Поттер вздумает вцепиться в тебя или нас, доказывая причастность. Кингсли же отозвал ищеек? — спросил Малфой, наконец повернувшись ко мне и в глубине его светлых глаз мне стало отчетливо заметно затаённое беспокойство. Чего он опасался? Каркаров был так же далёк от сына Люциуса, как те несколько появившихся на свет до возрождения Лорда детишек Пожирателей от меня самого. Они виделись только на турнире трёх волшебников.
— Отозвал. Больше года как, — сообщил я, тоже поднимаясь и потягиваясь, чтобы размять затекшие мышцы. Да, ночи без сна и на ногах уже тебе противопоказаны, Северус. Стареешь.
— Плохо, но не критично, — нахмурился Драко.
— Справлюсь. Придется проявить немного «доброй воли» и побеседовать с кем-то из аврората. Ну и конечно, сдать палочку для приори инкантатем. Даже и не знаю, что они там найдут. Я, кажется, даже люмос не использовал, привык к фонарику на мобильном.
Рассмеявшись, крестник крепко пожал мне руку на прощание.
— Хотел сказать, что пришлю сову, но лучше позвоню.
Я кивнул.
Попрощавшись с Асторией и пробыв еще полчаса со Скорпиусом, продемонстрировавшим мне весь арсенал кувырков и прыжков, которым он овладел за месяц, я уехал домой. В тишине и благодати своего лофта я принял душ, выпил стакан сока и съел порцию омлета с помидорами, взятого на вынос в кофейне рядом с домом. Плюхнувшись на диван, я блаженно вытянулся и прошептал:
— Акцио, палочка.
Беспалочковая магия была моим коньком — и с годами, даже взрослея, я не потерял этот навык. Если невербальные заклинания, как и легилименцию мне приходилось подолгу отрабатывать, скрипя зубами и доводя себя до головной боли и кровотечения из носа, то окклюментом, особо не нуждающимся в волшебной палочке, я был с рождения. Попробуй не научиться закрываться, имея таких родителей, как мои. Мисс Грейнджер повязала бы меня тут же, узнав, что я могу почти всё и без помощи проводника. Но есть заклинания, которые невербально и без палочки не создашь. Например, круциатус. Или авада кедавра. Так что, наверное, я зря беспокоюсь, и снова держу мощные зеркальные щиты, защищая сознание так, будто кто-то сейчас на меня смотрит. Как будто она может залезть мне в голову, как Дамблдор — играючи.
Палочка влетела в руку мягко, как ластящийся котёнок, едва ли не мурлыча, когда я сжал её чуть сильнее и тут же выдала сноп серебряных и зелёных искр. Подлизывается.
— Дело не в тебе, ты же знаешь, — шепнул я ей, как будто она могла меня услышать. Древко потеплело, когда я привычно начал плести чары, но не произнося слов вербально или невербально, только вспоминая узоры. Защитное заклятие. Щиты. Купол. Обнаружение. Словно и не было этого года врозь.
Я отложил палочку в сторону, решив не поверять, что последнее я делал — не стоит выполнять за бравых авроров их работу. Финч-Флетчи хитро подмигнул мне, уходя. Поганец. Так и хотелось рявкнуть «Десять баллов с Хаффлпаффа за дерзость!»
Мысли тут же вернулись к Гермионе Грейнджер и нашему едва распробованному поцелую. Я сам не понимал, что со мной твориться и почему мне так сильно хочется продолжить то, что мы начали. В Хогвартсе она меня раздражала — громкая, надоедливая, вечное бесплатное приложение к Поттеру и Уизли. Чуть лучше стало на шестом курсе, когда она осознала, что не единой зубрежкой можно наполнить досуг. Конечно, они с Уизли были ожидаемой для всех парой, но уже после победы, на вручении орденов меня неприятно кольнуло, когда рыжий по-хозяйски держал её за талию и прилюдно громко чмокал в щеку. Выглядело это отвратительно, но что я мог сказать? Даже если и захотел бы, голос ещё не вернулся, а разорванное мерзкой змеёй Воландеморта горло саднило от каждого издаваемого мной звука, поэтому я предпочитал молчать. Гермиона подошла ко мне сразу после церемонии и робко коснулась плеча: