Подняв на меня глаза, девушка сделала шаг вперед, почти вжимаясь в меня. Проклятие. Её медовые глаза стали почти чёрными. Она неожиданно привстала, уткнувшись носом мне в шею и глубоко вдыхая, а затем и вовсе облизала то место, куда Нагайна вцепилась клыками. Шрамы до сих пор немного ныли. От неожиданности я едва не упал, вскинув руки, чтобы придержать покачнувшуюся Гермиону и неосознанно прижимая её себе почти вплотную. Это было моей первой ошибкой. Вторую я совершил, когда попытался оттащить её к выходу и уткнулся спиной в стену, не вписавшись в поворот и стараясь не реагировать на скольжение её мягких губ по покрывшейся мурашками собственной коже, отчего девушка просто впечаталась в меня всем телом. Я не был каменным или бесчувственным и тут же отреагировал понятным образом на женскую грудь, прижавшуюся к моей и отчетливо твердые соски, которые я ощутил даже через рубашку. Её бедра недвусмысленно прислонившиеся к пробудившейся эрекции, заставили меня подавить стон. Я ни с кем не спал уже очень давно, и был просто мужчиной с нормальными потребностями… о которых мне напомнили, да так, что остановиться было практически невозможно.
— О, профессор, — почти простонала она, возбуждая меня ещё сильнее, — так вот что это за запах, а я никак не могла узнать… как я раньше не догадалась, что…
— Мисс Грейнджер, — я предпринял последнюю жалкую попытку оторвать её от себя, прекрасно понимая, что она просто надышалась паров и вряд ли осознает, что целует шею своего бывшего преподавателя, трется об него бедрами и сунула руки ему под рубашку, гладя голую спину. От касаний узких ладоней мне стало невыносимо жарко.
— Ещё немного, — хрипло выдохнула Гермиона, неожиданно приподнимая ногу и коленом упираясь в стену позади меня, — вы такой… такой…
Мой разум стремительно отключился, когда мой член прижался к промежности девушки, скрытой только бельём. Её юбка задралась и мои ладони уже вовсю гладили и сжимали упругие ягодицы, стягивая тонкую ткань с её бедер и врываясь между ними. Мерлин, она была невыносимо горячей и мокрой, мои пальцы легко скользнули вокруг клитора, а затем и внутрь. Гермиона откинула голову и издала невыносимо сладкий стон. Я впился губами в её шею, а затем и в плечо, рванув с него платье, оставляя следы, прикусывая тонкую кожу и одновременно двигая внутри неё уже двумя пальцами.
— Да, пожалуйста… ещё… как же хорошо… — жарко стонала она, положив ладонь на мою ширинку и торопливо дергая молнию, а затем и ремень. Когда тонкие пальчики обхватили набухший член, я сам издал совершенно несвойственный мне звук и толкнулся в её гостеприимную ладонь. Мне потребовалась всего минута движений пальцами, чтобы она кончила, всхлипнув и едва не упав на пол, но я успел подхватить её за бедра, насаживая Грейнджер на свой возбужденный член и до упора проникая во влажное тугое тепло. Она обхватила меня обеими ногами, подстраиваясь под ритм и издавая такие звуки, что я совершенно обезумел. Я резко входил и выходил, слыша звуки слияния тел, покусывая её плечо, наслаждаясь громкими вскриками. Нам обоим хватило пары минут фрикций, чтобы провалиться в жаркую пустоту оргазма — потрясающего, вымотавшего нас обоих до предела и невероятно сладкого.
Я очнулся первым, поняв, что ноги дрожат и грозят подкоситься в любую минуту. Кожа, покрытая потом, стремительно остывала. Девушка замерла, уронив голову на моё плечо. Беспощадно нахлынуло осознание, что я только что трахнул героиню войны и свою бывшую студентку у стены собственного подвала в жалком родительском доме в Коукворте.
Блядь.
Я оторвал руку от её гладкого бедра, выскальзывая из её тела и придерживая девушку одной рукой.
— Отключись, — шепнул я, нарисовав пальцами свободной руки витееватый узор.
Гермиона обмякла в моих руках и задышала ровно, потеряв сознание. Я быстро привёл в порядок нашу одежду и применил очищающее заклинание, умирая от стыда и в то же время понимая, что подобного удовольствия моё тело не испытывало ещё никогда. И что мне позорно хорошо, сладко и я… я не отказался бы это повторить. Много раз. Подхватив девушку на руки, я с трудом поднялся обратно в комнату и уложил её на диван, укрыв пледом и проклиная свою беспечность. Не стоило открывать ей дверь. Не стоило поддаваться порыву. Я сломал Грейнджер жизнь, ведь она возненавидит себя и меня, когда очнется. У неё впереди было всё: жених, пусть и тупой Уизли, но они любили друг друга и скоро должны были пожениться, насколько я понял из щебета Помоны Спраут на вручении орденов Мерлина год назад, карьера, перспективы. И тут я подумал, что могу всё исправить. Хотя бы для неё.
Достав с полки свою палочку дрогнувшей рукой — я вряд ли сумел бы сейчас без неё справится с таким сложным заклинанием — я взмахнул древком и произнес:
— Обливэйт!
Я уничтожил всё, что было после того, как Грейнджер налила себе чай. Я стер позорный эпизод из её памяти и полчаса сидел рядом, изучая тонкие черты её лица, касаясь кудрявых волос и жалея, что я — это я, а не кто-то другой. Хороший. Добрый. Тот, кто мог бы заслужить такую красивую и правильную девочку. После того, что было, я уже не мог смотреть на неё равнодушно, предательское тело реагировало вполне определённым образом, воскрешая в памяти сладость кожи и запах наших сплетающихся в страстном порыве тел. Я мог только разрушать хорошее, но никак не иметь. Выдохнув, я встал подальше и нацепил самое злобное выражение лица из имеющегося у меня арсенала слизеринского гада, шепнув:
— Оживи.
Гермиона распахнула глаза, недоумевающе моргая.
— Выспались, мисс Грейнджер? — раздраженно протянул я, скрестив руки на груди и глядя на неё с тщательно культивируемым презрением. Умирая внутри от страха — вдруг не сработало?
Девушка покраснела, вскакивая и путаясь в пледе. Я отступил ещё на пару шагов назад, чувствуя в груди тупую боль. Еще пара минут — и я больше никогда её не увижу…
— Сэр, простите! Я не думала, что усну посередине разговора, я просто немного устала после экзаменов и…
— Меня не волнует, — перебил я её, — вон. И больше не смейте приходить. Скажите Минерве, что я умер. Кингсли можете передать то же самое.
Испуганно кивнув, Грейнджер схватила свою сумку и выбежала из дома. Я запер дверь и рухнул на диван, хранящий тепло её тела, сжимая немилосердно сводящие от боли виски руками. Что ты натворил, Северус? Как теперь жить с этим?
Постепенно я загнал воспоминание поглубже, защищая сознание привычным щитом, живя только изготовлением зелий и ожидая, когда Люциуса выпустят из Азкабана. За Малфоями был должок и я получил его, став обладателем лофта в Лондоне. Подальше от колдовского мира. Постепенно я привык. Без магии мне было легче забыть и о Дамблдоре, и о Лорде. И о Поттере, Грейнджер и Лили. А потом я познакомился с Софи и её нежные объятия, искреннее желание без каких-либо стимуляторов, и то, что она не имела ни капли магии, окончательно вытравили из моей памяти безумный секс с Гермионой Грейнджер. Постепенно воспоминание поблекло, перестав меня мучить. Живя в мире магглов, я не читал «Пророк» и понятия не имел, что там с кем происходит. Исключением стала Лаванда — девочке не повезло, что от неё отвернулись все, но мне это было на руку. Я помог хоть кому-то, немного уняв выматывающие остатки души муки совести.
Резкая трель телефона вырвала меня из плена воспоминаний. Я прокашлялся, сев на диване ровно и нажал кнопку приема:
— Слушаю.
— Привет, это я, — голос Софи неожиданно успокоил мои натянутые нервы, — я вернулась. В Париже погодка так себе, скажу честно. Я скучала по Туманному Альбиону и по тебе, Север. Поужинаем вместе сегодня вечером?
— Конечно, — я почти сумел улыбнуться, — заеду за тобой в восемь.
Повесив трубку, я встал под душ, сделав его почти обжигающим. Смывая прошедший день. К дракклам всё. Я должен держаться от Гермионы Грейнджер подальше, игнорируя то, что мой внутренний голос нашёптывал мне, что она теперь свободна и мы могли бы… Она ведь ответила на мой поцелуй, а реакции её тела на мою близость были вполне определёнными. Я не был ей омерзителен, а значит, она ничего не помнит. Может, не отказалась бы переспать со своим бывшим профессором, только уже сознательно. Желая этого.