Дафна закусила губу, прежде чем ответить:
— Это вряд ли праздное любопытство, иначе я даже не стала бы отвечать. Никто не знает и не должен узнать, даже Драко. Астория лечилась у маггловских врачей и физически с ней всё в порядке. А вот психологически… Она прошла ряд сеансов у психолога. Ей помогло.
— А в чем смысл этого лечения? Как это помогает?
— Человеческое сознание — тонкий и до конца не изученный механизм, и те эмоции, что мы подавляем, нас же и разрушают, — губы Дафны дрогнули, — после войны многие из нас были потеряны. Мой отец не поддерживал Лорда, но продолжает верить в идею, что чистота крови спасает наш мир. Ему нужен этот контроль, понимаешь? Нужно держаться за что-то незыблемое, чтобы не утонуть. Поэтому Астория вышла за Драко, а я выбрала Теодора. Я не хотела… чувствовать себя так, как я чувствовала.
— А если отпустить, то поток унесет тебя туда, где ты ничего не сможешь контролировать, — вздохнув, я откинулся на спинку кресла, — но Астория не смогла, так? Смириться и принять то, что с ней случилось.
— Не смогла. Но сеансы психотерапии сделали то, что не смогли зелья и заверения целителей — вернули ей уверенность в том, что она — хозяйка собственной жизни и ей решать, какой эта самая жизнь будет. И что если она никогда не сможет родить второго ребёнка, её вины в этом нет.
Покопавшись в ящике стола, Гринграсс протянула мне бумажный прямоугольник.
— Визитка с номером телефона врача. Надеюсь, что тебе это поможет, Северус.
— Спасибо. Всё это, разумеется, останется между нами, — произнёс я и девушка кивнула.
Выйдя от Дафны, я спустился к себе в лабораторию, гадая, что заставило её думать, что психолог понадобился мне. Привычно отмеряю, смешивая и нарезая ингредиенты, я старался отвлечься, но получалось плохо. Ребёнок Грейнджер умеет ставить щит… сколько ей, шесть-семь лет? Это удивительно для такого возраста. Что же произошло такого, что ей пришлось это сделать? А то, что случилась какая-то скверная история, я был уверен. Просто так не защищаются, а судя по тому, что Гермиона не может расслабиться даже во сне, вероятно, она сделала то же самое, что сегодня со мной. И где был её незадачливый муженек в этот момент? Я знал, что Уизли слабоватый маг, но не настолько, чтобы не защитить своего собственного ребёнка, это же сродни инстинкту. Вспомнить Нарциссу, Лили, да даже Молли Уизли, сумевшую одолеть Беллатрису, которая владела боевой магией даже лучше, чем Тёмной Лорд. Дрожь в голосе Гермионы и её паника лучше слов говорили о том, что она любит свою дочь и боится причинить ей вред.
Мои руки замерли над котлом от неожиданной мысли. Может, мне стоит поговорить о случившемся с Роуз? В конце концов, рано или поздно я познакомлюсь с девочкой, коли встречаюсь с её матерью. Если она пошла в Гермиону, а не в рыжего папашу, то мы легко поладим. Но как подвести к этому мягко и ненавязчиво, учитывая, что мы провели вместе одну ночь и даже толком не поговорили? А ещё мне как-то надо убедить мисс Грейнджер обратиться за помощью к специалисту. Это будет сложно, ведь для этого надо признать и наличие проблемы, и свою неспособность с ней справиться, а это не в характере гриффиндорцев, да и волшебников в целом. То, что не только тело нужно врачевать, но и душу, было чем-то из мира магглов, чужеродным и непонятным. Но Грейнджер — магглорождённая, пусть и последние пятнадцать лет принадлежит магическому миру. Попробую воззвать к её здравомыслию — иначе у нас ничего не выйдет. Мы даже не договорились о следующей встрече — она с каким-то жадным отчаянием поцеловала меня и скрылась в доме, сказав, что ей нужно поскорее попасть в Министерство сегодня. Если она подумала, что я испуган, то зря, я определённо был встревожен, но это нисколько не изменило моих планов и намерений. Она — моя, пока это возможно. Приняв решение, я достал из ящика традиционный пергамент и перо. Не буду её торопить, но действовать, пожалуй, начну уже сейчас.
========== 11. Понимание ==========
То, что Северус привёл меня к себе домой, а не отправился ко мне, чтобы заняться сексом, многое для меня значило. То, как нежен он был со мной и как уютно мне спалось в его объятиях — всё это заставляло моё сердце биться в немного неровном, но таком блаженном ритме, пока кошмар моего прошлого всё снова не испортил. Я опять сделала это — сунула волшебную палочку под подушку и едва не ранила человека, который был ко мне так добр. Да, на его квартире не было защитных чар, но это же был Северус Снейп! Человек, перехитривший Воландеморта и сотни своих соратников, человек, чье мастерство было выше, чем у кого-либо из ныне живущих волшебников! И всё же я сунула древко под подушку, призвав его из специального кармана, вшитого в платье, пока он спал, доверчиво прижав меня к себе и обнимая так, будто мы спали в одной постели всегда.
Снейп просто хотел меня разбудить, а я напала на него, сотворив заклинание почти машинально, как будто он был врагом. Да, он изобразил беззаботность, накормил меня завтраком и проводил домой, но это было для меня словно началом конца. Сначала он перестанет чувствовать себя со мной комфортно, а затем начнет опасаться — слегка, совсем чуть-чуть. Позже лёгкие подозрения перерастут в уверенность, что я — ненормальная. И лучше всего — изолировать меня, пока я не навредила ещё больше. Рон никогда не говорил мне об этом, но все эти мысли я отчетливо видела на его лице. Как же он радовался, когда я попросила Молли и Артура забрать к себе Роуз! Как я могу быть уверена в безопасности моей девочки, если я не могу расслабиться даже во сне…
Я поговорила с Гарри об уменьшении моих рабочих часов через два-три месяца. Я смалодушничала, сказав, что ищу дом побольше и откладываю деньги, на что мой дорогой друг тут же предложил ссудить мне любую сумму. Я слегка охладила его пыл напоминанием о скором появлении ещё одного ребёнка, но Поттер был непреклонен. Мы сошлись на том, что я сообщу, когда найду что-то приемлемое, а дальше мы обсудим условия займа. Я много работала, искала родственников Пожирателей смерти и старательно избегала Северуса. Я провела немало часов, рыдая в подушку, но твердо решила, что лучше прекратить всё сейчас, пока я окончательно не влюбилась в него. И если раньше эта мысль показалась бы мне абсурдной, то сейчас я была почти на грани того, чтобы признать, насколько сильно он дорог мне… И что моя привязанность возникла не ночью в клубе «Эйфория», а гораздо раньше. Ещё в Хогвартсе, когда он так успешно прикидывался гадом и позже, на праздновании победы и когда навещала его в больнице… Профессор Снейп — трагичная, загадочная и мрачная фигура, положившая свою жизнь на алтарь войны, любивший одну женщину и защищавший её сына… как мало девочке, жившей почти год в палатке в лесу, нужно для восхищения. А ещё он отказался от награды и явно думал, что недостоин ничего больше старенького ужасного домика в Коукворте.
Поглощённая своими переживаниями, я однако не забывала о дочери. Роуз почти всё свободное время проводила со мной, и я была поражена, как сильно развились её способности. Она научилась строить целые замки из песка одной только магией, а ещё с лёгкостью трансфигурировала мелкие предметы — правда, пока только во что-то неодушевлённое. Но для шести лет это было более чем впечатляюще. А ещё она читала, кажется, ещё больше чем я в детстве и даже в школе. После нашего с Северусом разговора о ментальной магии и её наследственной природе, я поняла, что Рози не должна ею обладать — магглорождённая мать и Уизли, у которых не было подобных способностей, не могли передать ей это. Может, какие-то дальние родственники постарались через множество поколений? Порывшись в министерской библиотеке, я была крайне разочарована — никто из сильных известных ментальных магов не был даже близко связан с Роном и его семьёй. Конечно, хорошо, что Реддлы и Гонты не были среди предков Роуз, но тогда из тех, что были известны в последние десятилетия остаются только Дамблдоры и… Северус. Они тоже никогда не были связаны ни с одной линией семьи моей дочери. А Принцев не осталось в живых и их генеалогическое древо было утеряно. Наверное, мне показалось, что она тогда пыталась прочитать мои мысли.
— Эй, Гермиона! — взлохмаченная голова Джастина появилась в дверном проеме, и я вздрогнула, потеряв мысль. — Есть что-то новенькое?