Интересно, смогу ли я вызвать патронуса в таком состоянии? Я сосредоточилась на том дне, когда впервые увидела свою новорожденную крошку. Лёгкая, почти невесомая на моих трясущихся руках. С каштановым пушком на голове. Сразу же потянувшаяся к груди, сама. Осторожная. Не жадная, как другие младенцы. Роуз мягко сжала розовыми губками сосок, и я растаяла, тут же забыв многие часы разрывающей всё тело боли, страх, что с ней что-то случится, неуверенность в том, что я смогу дать ей всё, что нужно. Такой любви я не испытывала ни разу в жизни. Она поглотила меня, утопив и оживив, смыв то, кем я была раньше.
— Экспекто патронум! — из палочки вырвалась серебристая грациозная выдра, внимательно слушая мои слова, она как будто улыбалась. Когда она умчалась вдаль, я устало закрыла глаза и принялась ждать.
Роуз должна знать правду. Я не утаю от неё такое. Ни за что. Все… остальные тоже узнают, но не сразу. Обо мне будут сплетничать на каждом углу, в каждом баре и таверне. Всё Министерство животы надорвёт от смеха. Кингсли выставит меня за дверь. Гарри… никогда больше не заговорит со мной. Что скажет Рон, я боялась даже представить. Они все решат, что я специально обманывала все эти годы. Лгала и изворачивалась. Что ж. Пример у меня точно был. Отличный, мать его, пример!
Осторожный стук в дверь раздался тогда, когда я уже представила, как потеряю всех друзей, уважение и мечты. Веру в собственную адекватность, самоуважение и умение принимать решения я уже потеряла. Лениво двинув пальцами, я распахнула дверь. Хорошая штука — стихийная магия. Я ощущала необыкновенную силу. Она струилась по моим венам, подпитываемая злостью, яростью и обидой. И любовью. Осознанием. Почти… принятием.
— Гермиона! — в глубоком голосе Северуса я отчетливо уловила потрясение. — У тебя кровь! Что ты… что здесь произошло?!
— Не подходи! — я вскинула палочку, когда он приблизился ко мне и присел на корточки, едва не коснувшись ступни, в которой торчал осколок моей любимой кружки с символикой Гриффиндора.
— Я хочу убрать осколки и залечить твои порезы. Кровь из правой ступни идёт слишком сильно, чтобы это игнорировать… нельзя больше ждать. Позволь мне… — я насладилась нотками паники и мольбы, прежде, чем нанесла удар.
— Игнорировать, говоришь? Нельзя, значит? — я почти задыхалась, уставившись на его бледное лицо и запавшие чёрные глаза. Он выглядел помятым. Потерянным. Так, как будто не спал всю ночь. — А меня можно было игнорировать семь лет, Северус? За семь долгих ебаных лет ты не удосужился проверить, не залетела ли девушка, с которой ты переспал?
Из него как будто разом выпустили воздух.
— Гермиона… — мучительно протянул он. — Я не…
— Что ты? Что? Не хотел связываться? Не подумал? Или ты знал, но тебе было плевать? — увидев, как расширились его глаза от последнего предположения, я поняла, что он всё же не знал и от этого мне на краткий миг стало легче.
— Я узнал… только вчера, — проскрипел он, сглатывая и замирая на месте, — ты была помолвлена. Я думал, что вы с Уизли планировали это… собирались… Это было логично. Для меня.
— Ублюдок! — прошипела я, неловко поднимаясь на не пострадавшую ногу и держась за кухонную стойку. Взмахнув палочкой, я удалила осколок и встала ровно, вскрикнув от пронзившей ступню вспышки боли.
— Не нужно терпеть. Позволь вылечить. Умоляю, Гермиона, — Северус тоже поднялся и протянул ко мне руку, — или позови кого-то другого, чтобы помочь.
Я помотала головой.
— Не желаю зрителей, — прохромав к гостиной и стоявшему посередине дивану, покорно откинулась на спинку, — так и быть, лечи. Но не смей сейчас меня касаться.
Он вздрогнул, как от удара и тихо сел подальше, вытащив палочку и вырисовывая нужные заклинания. Оставшиеся где-то в коже осколки словно растворились, а потом по ней как будто провели кубиком льда, и сразу же мне стало жарко. Порезы затянулись. Кровь исчезла. Я смотрела на него, ссутулившегося и несчастного, но моя боль не давала пробиться жалости.
— Почему ты так поступил со мной? — я зло прогнала подступившие к глазам слёзы и шумно выдохнула. — Почему ты так поступил с Роуз? Ты видел её вчера. Она не понимает, что творит. Она влезла мне в голову сразу, как только ты попрощался. Сказала, что хочет узнать правду — очевидно, о тебе.
— Что? Как обо мне? — Северус изумлённо приоткрыл рот.
— Она видела тебя впервые и сразу взяла за руку. Она осталась с тобой одна на целый час. И вчера не хотела, чтобы ты уходил, — отрезала я безжалостно, — она догадывается. Или увидела что-то в твоей голове. Ты же почувствовал легилименцию?
Он склонил голову, сжимая ладонями виски.
— Я выставил оклюментный щит. Роуз ничего не увидела, но спросила, что это. Она сказала, что я такой же, как она… и я… понял. В ту же секунду понял. Если бы я только знал, я бы…
— Ты бы что? Не подправил мне память? — издевательски протянула я. — Кстати, зачем ты это сделал? И зачем сейчас… ты и я… мы… — я замолчала, мучительно прикусывая губы.
Снейп с болью взглянул на меня покрасневшими глазами.
— Разве не очевидно? — тихо промолвил он. — Та злость и отвращение ко мне, что ты сейчас испытываешь… Ты бы хотела, чтобы они возникли тогда, семь лет назад? Чтобы ты, узнав, что ждёшь ребёнка от меня, а не от любимого человека, сломалась? Чтобы ты видела в своей дочери ненавистного преподавателя зельеварения и человека, убившего Дамблдора и предавшего мать твоего лучшего друга? Ты возненавидела бы свою жизнь, ты… ты достойна большего. Это была моя ошибка. Мне следовало запереть дверь подвала. Мне нужно было прогнать тебя прочь, а не позволять войти в дом. Я… сожалею об этом. Каждый день.
Он замолчал, прерывисто дыша, а я во все глаза уставилась на него. Так вот что он подумал! Но… но неужели Снейп не почувствовал, что моё желание было искренним? Он что, решил, что я прыгнула на него под влиянием амортенции или другого зелья? Но это абсурд. Моя амортенция пахла им. А вот его, очевидно, далеко не мной.
— Это не было насилием, чтобы сломить меня, — начала я, — это было…
Он с отвращением махнул рукой.
— Не оправдывай меня. Ты надышалась испарений, едва ли ты соображала, что делаешь и с кем. Я виноват перед тобой, Гермиона. Я хотел бы, чтобы ты никогда не вспоминала то, что произошло. Это было чудовищно и неправильно.
Вместо того, чтобы испытать облегчение от его слов и от того, насколько он был убит раскаянием, я ощутила, как сердце сжалось от боли. Так он… не хотел? То, что было между нами, то, что создало мою совершенную умницу-дочь, было неправильно?
Я встала, осторожно ступая на вылеченную ногу и, нервными движениями поправив халат, отошла к окну. Северус замер на месте, как статуя, следя за мной одними глазами.
— Я не буду заставлять тебя участвовать в жизни Роуз, — медленно произнесла я, обхватив свои плечи руками и отвернувшись, чтобы не видеть Снейпа, — но она имеет право знать, что… что Рон — не её отец. И Уизли… тоже имеют право знать, все они. Я не хочу травмировать её, поэтому пока что будем знать только мы трое. Позже… позже я расскажу остальным.
— Я не отказываюсь… участвовать, — выдохнул он, — Роуз — сильный легилимент, ей нужно развивать этот дар и управлять им. Я помогу. Я обязан это сделать, как её… — он замолчал, не решившись выговорить слово, которое собирался. — Я ни на чём не настаиваю. Ничего не прошу. Только помочь ей. Она слишком мала, чтобы нести такой груз одна.
— Хорошо, — я сухо кивнула, — мне нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями, а потом мы поговорим. Втроем. И будем честны с ней.
Я услышала, как он встал и сделал несколько неуверенных шагов ко мне, но остановился на полпути, не решившись дотронуться. Я повернулась и прямо взглянула в мерцающие чёрные омуты его глаз. Я поступаю правильно. Так почему же мне так мучительно и хочется… хочется обнять его? Злость растаяла, как снег на жарком полуденном солнце. То, что было между нами… оно было настоящим. Мне так казалось. Я нуждалась в нём, в его заботе, ласковых руках, нежных поцелуях. Теперь, когда всё встало на свои места, Северус занял вполне определённое, давно отданное ему место в моём сердце, но я была ему не нужна. Ему было стыдно и он испытывал вину. Это была ошибка. Это было неправильно — так он сказал.