Глубоко вздохнув, Сьюзен поднялась и поблагодарила Мэри за уделенное ей время, но упрямая старуха отказалась поднять глаза, даже когда гостья уходила.
Уже сидя в патрульной машине, Сьюзен долго смотрела в окно. Что же все-таки делать? Мэри только что призналась в убийстве, преступлении, не имеющем срока давности… Арестовывать или не арестовывать? По крайней мере ее можно было бы задержать за воспрепятствование правосудию.
В конце концов Сьюзен призналась самой себе, что на самом деле не хочет арестовывать Мэри, и не только потому, что мысль о том, чтобы тащить хрупкую девяностошестилетнюю женщину в участок в наручниках, представлялась невыносимой. И даже не из-за неизбежной шумихи в прессе, которую, несомненно, вызвал бы такой арест: при нынешней атмосфере охоты на ведьм в социальных сетях, когда те, кто является объектом нападения, считаются виновными до тех пор, пока не будет доказана их невиновность, сотрудники полиции находятся под неослабевающим общественным контролем, который чаще склоняется к враждебности, чем к благожелательности.
Но все же суть была не в этом. Хотя Сьюзен никогда не призналась бы в этом вслух – особенно перед теми, кто был знаком с ее отношением к правоохранительным органам, – настоящая причина, по которой она не хотела привлекать Мэри, заключалась в том, что в глубине души она чувствовала: Уэйн Никол получил по заслугам. У самой Сьюзен детей не было, но она легко, не напрягаясь, представляла, что могла бы убить любого, кто надругался бы над ее сыном так, как Уэйн надругался над Джеральдом. Поступить так с беспомощным ребенком – это какой-то особенный вид зла.
И, возможно, это Уэйн, а не Джеральд, убил соседского мальчика, если найденные останки действительно принадлежат Ленни Линкольну. Хотя Сьюзен больше склонялась к тому, что это сделал Джеральд, учитывая то, как он улизнул из города сразу после обнаружения тела. Как бы то ни было, разве мир не стал лучше без Уэйна Никола? Разве улицы Перрика не стали немного безопаснее для детей?
Но приводить этот аргумент в оправдание своих действий она не могла. Такого рода решения лежали за рамками ее компетенции – во всяком случае, она была обязана относиться к подозреваемым беспристрастно. Аргументы и смертные приговоры – это удел адвокатов и судей.
До сих пор Сьюзен удавалось не ввязываться в сомнительные дела на работе, но одной из самых больших проблем в работе полицейского (если не считать опасности погибнуть при исполнении) оставался постоянный риск вляпаться в неприятности, запачкаться. Если она не примет меры в отношении Мэри, не пересечет ли тем самым запретную черту? Не окажется ли в компании тех полицейских, которые прощают друзьям вождение в нетрезвом виде или скрывают факт физического насилия?
Сьюзен потянулась за стаканом в держателе, вспомнила, что он пуст, и вздохнула. Еще не было и полудня, а ее уже снова клонило в сон, голова болела от усталости, мысли путались. Может быть, она драматизирует ситуацию, забегает вперед… В конце концов важные решения могут подождать.
Мэри убила Уэйна более пятидесяти лет назад. От еще нескольких часов хуже никому не станет.
Глава 7
Бодега-Бэй даже превзошел ожидания Эрика. Все те положительные отзывы, которые он нашел в интернете о симпатичном (пользуясь любимым словечком Мэгги) прибрежном поселении, были вполне заслуженными.
Тщательно обследовав скалистое побережье в районе Гоут-Рок-Бич, он побаловал себя сытным ланчем – фиш-энд-чипс[11] – в «Каррентс сифуд», поданным в старомодной манере, в газете (или, по крайней мере в тонкой оберточной бумаге, специально сделанной под газету), запивая его местным напитком под названием «Сисик Сэллис эль». Потом он фотографировал чаек и, просматривая воздушных змеев в заведении под названием «Воздушные змеи Берта», познакомился с вежливым владельцем магазина по имени Берт. В «Подарках от Лулу» Эрик купил пятифунтовый пакет ирисок, облегчив его на полфунта еще до того, как покинул парковку. В маленьком придорожном ларьке он взял полдюжины свежих устриц и стейк из тунца, чтобы приготовить позже на ужин.
С легким сердцем и ощущением приятной тяжести в животе Эрик подумал, что, в общем-то, день получился чертовски хороший.
Он уже не ждал никаких новых радостей, пока не заметил самодельный знак у шоссе, в нескольких милях от города. Надпись на нем гласила:
11
Рыба в кляре и картошка, жаренные во фритюре; блюдо считается национальной уличной едой Британии.