Дошли до Семы-покойничка. Пацан как-то странно на меня поглядел, и только шагнул дальше, как из кустов раздалось:
- Твою мать!
Я-то уже ждала этого, а вот пацан явно трухнул. Качнулся в сторону и, как я вчера, макнулся в ручей. Выскочил с воплями, как ошпаренный. Ну да ничего, он там на бережке перегрелся на солнце, теперь поостынет немного. Впрочем, я милостиво подала ему руку и вытащила на берег.
- Ком, - вспомнила я еще одно немецкое слово из фильма про войну. И мы пошли дальше.
На поляне нас встретил дедок. Сравнительно бодрый, только морда побитая. Видать, Колян постарался, земля стекловатой мерзавцу. Ну да ничего, ему уже воздалось по заслугам.
- Как зовут тебя, красна девица? – приступил к церемонии знакомства дед.
- Анна Аркадьевна, старинушка.
- Не Каренина часом?
- Свят-свят-свят! Сергеевы мы. А ты чьих будешь?
Ну да, нахамила слегка. А вот нефиг красной девицей обзывать. Я-то знаю, насколько красиво сейчас выгляжу. Ладно еще, из носа не течет, остановилась кровь.
- Федор Михалыч.
- Достоевский, поди? – вернула я шпильку.
- Да нет, - вздохнул дедок. - Каренины мы.
- Охти господя! Ну надо же, как причудливо, порою, жизнь-то играет!
- Ты бы, Анна Аркадьевна, чем вострый ум показывать, руки мне ослобонила.
Дед повернулся спиной, я взмахнула ножиком.
- Ну, будем знакомы, Федор Михалыч. С избавленьцем вас.
- Благодарствую, Аннушка.
Дедуля даже чуть поклонился, не переставая растирать запястья. Видать, затекло сильно.
- А это что за добрый молодец? – кивнул он в сторону немца.
- То немец, - не стала я запираться. – А вот имени я не знаю, поскольку по-немецки помню только слова «Берлин» и «Гутен таг»
Немец уловил что-то знакомое и принялся прислушиваться к нашему разговору.
- Как звать-то тебя? – спросил немца дед.
И повторил по-немецки:
- Wie heißt du?
- Фридрих Клейст, - ответил парень без малейшей задержки. Великая сила – орднунг!
Фридрих? Будет Федей. Ну и что, что два Феди. Дед все равно станет просто Михалычем.
- Федор Михалыч, а вы что, языки знаете?
- Да где там! Так, со школы что-то в памяти сохранилось. По крайней мере, теперь можешь к трофею своему по имени обращаться. Ну а что посложнее – тут я не помощник.
- Ничего, есть тут у меня один полиглот, он запросто потолмачить сможет. Здесь закончим – к нему как раз отправимся. Давайте только сперва тут приберемся, нехорошо мусор после себя оставлять. Да надо еще с парочкой редисок тут разобраться. Пойдемте к вашему Коляну.
- А что к нему ходить? Преставился раб божий.
- Вы часом не из церковных? – покосилась я настороженно.
- И близко не бывал, - деланно испугался Михалыч. - Нет, егерь я. На пенсии, правда.
- Что ж, егерь – это хорошо. Нам тут знающий человек очень даже нужен.
- А «тут» - это где?
- Э-э-э… Давайте, Федор Михалыч, я вам чуть после объясню. А пока – давайте избавим свежепреставленного Коляна от неправедно нажитого имущества.
Одежда бандита после столкновения с тигром ценности не представляла. Разве что на тряпки. А вот в карманах у него нашлось несколько патронов к его ружью, сигареты и зажигалка. Сигареты Михалыч тут же присвоил и задымил. Вот теперь еще одна проблема добавилась: курево ему добывать. А это, опять же, лишний вес.
Ружье, кстати, совершенно не пострадало. Тульская вертикалка, как сказал дед. Видать, имел опыт. Ну а раз так, пусть он ее и забирает, так я ему и сказала. А он, кстати, против и не был. Поднял ружьецо, сноровисто его осмотрел, переломил, проверил патроны, закрыл замок и, поставив на предохранитель, закинул за плечо. Патроны же ссыпал в карман штормовки. Оставалось последнее: главбандит, он же первый, он же Петя, как называли его подельники.
Мужик, видимо, очнулся давненько, и возился, пытаясь освободиться. Услышав нас, прекратил попытки и, перекатившись на бок, злобно уставился на меня.
- Чего таращишься, гаденыш? – спросила я. Злость, нахлынувшая на меня вначале, уже ушла, перегорела, оставив после себя жуткую холодную ненависть к этому бандиту и всем ему подобным.