– Слышали? – прошептал Феонил.
Эрза и Громбакх одновременно шикнули на него.
Все были напуганы. Все, кроме Шанни, замыкавшей отряд. Ее безмятежное, пустое лицо по-прежнему не выражало ни страха, ни сомнений. Повязка, с которой она ходила в Лаэрноре, осталась возле колодца. Серые глаза без ресниц. Светло-серые, почти незаметные брови. Шанни ничем не выдавала беспокойство даже в те мгновения, когда рядом с ней оказывался Нордис, будто позабыла все, что случилось тем утром, за воротами Авендилла. Любой другой девушке было бы трудно забыть подобное…
– Опять! – Феонил выхватил из ножен стилет.
В доме кто-то ходил, изредка выдавая свое присутствие скрипом.
– Да тихо ты! – Гром дернул юного следопыта за плечо.
– Может, твой брат? – Миалинта посмотрела на Теора.
Теор отреагировал странно. Вместо вполне ожидаемого воодушевления выказал лишь недовольство, словно не обрадовался ни этим скрипам, ни тому, что мы из-за них задержались на дороге. Еще один прозрачный фрагмент на общем полотне фактов. Рядом с тем фактом, что подаренного Громом деревянного минутана Теор оставил в наэтке – там, на Старой дороге. Даже не подумал взять его с собой, а ведь эта игрушка, поставленная на ночь у подушки, вызывала у детей яркие, радостные сновидения. Минутан пригодился бы при встрече с Илиусом – помог бы ему успокоиться после двух месяцев постоянного страха. Когда я сказал это Теору, он лишь отмахнулся – заявил, что не верит в наводящие сон травы, что его брат справится и без них.
Когда скрип в доме повторился, Тенуин первый рванул на веранду:
– Ждите здесь.
– Ну конечно… – буркнул Гром и последовал за ним.
Помедлив, на веранду пошли остальные. На улице задержались Феонил и Шанни. Эрза сама приказала юному следопыту стеречь девушку, чему он, кажется, только обрадовался. Шанни к происходившему не проявила ни малейшего интереса.
Один за другим мы вошли в парадный зал.
Скупые вензеля на дверных щитах указывали, что дом некогда принадлежал богатой, но неродовитой семье.
Тишина. Сумрачно.
Широкая лестница на второй этаж с накренившимися перилами. Земля под ногами на дощатом полу. Потемневшие комоды, шкафы, стулья. Высокая, обмотанная мягкой паутиной люстра с желобом для масла и ольтанской соли.
Посмотрев на трюмо, я вздрогнул. По телу прошла испарина страха. Всего лишь отражение… Обыкновенное пекельное зеркало[5]. Оно сохранилось в целости – я не заметил ни трещин, ни сколов, – но отражение в нем искажалось. В зеркале я был весь скрюченный, залитый бесформенными тенями, будто разводами прикипевшей крови. Сделал шаг. Отражение изменилось, но осталось таким же странным. Моя голова чуть наклонилась, шея неестественно изогнулась, вытянулась.
Посмотрел в зеркало на Громбакха. Он тоже был искажен – перекручен, смят после долгих пыток. В трюмо все отражались такими. Теор – с изломанными руками и ногами, едва удерживавший равновесие на полу. Миалинта – в разодранной одежде, с оскаленным ртом. Эрза, Нордис, Тенуин были давно мертвы и двигались так, словно кто-то удерживал их за привязанные к искалеченным телам веревки.
– Ты видишь? – Я показал Грому на трюмо.
– Что?
– Отражение.
– Никак не налюбуешься, какой ты красивый? Может, оставить наедине? Познакомишься с собой поближе, обнимешь себя, приласкаешь.
Охотнику здесь было не по себе. Но искаженного отражения он явно не замечал.
– Что ты видишь? – шепнул я Миалинте.
Она с непониманием заглянула в зеркало. Не вздрогнула, не поморщилась. Значит, тоже ничего странного не заметила. Пожала плечами. Не стала отвечать.
Опять скрипнула дверь. Наверху!
Тенуин бросился на лестницу. Снизу от ступеней посыпалась пыль. Мы с Громом и Мией ринулись за ним. Эрза, Нордис и Теор остались внизу. Теор вновь не проявил интереса к звукам. Отчего-то считал, что здесь его брата нет.
На втором этаже было совсем темно. Свет едва просачивался сквозь щели в затворенных ставнях.
Коридор. Комнаты с приоткрытыми дверьми. Несколько дверей осели на проржавевших петлях. В междверных нишах – едва различимые картины с изображением леса и цветов.
Кровать с перевернутым и отсыревшим соломенным матрасом, столы, заваленные посудой и кусками обвалившейся штукатурки. Густая паутина по углам.
Никого.
Тенуин склонялся к полу, трогал его кончиками пальцев. Ощупывал стены. Внимательно смотрел на них через бикуляры.
5
В 268 г. от к. э. в пещерах Пекель-Хана (Западные Земли, берег реки Хана) стали изготавливать дешевые пекельные зеркала с использованием легкого стекла и кальситного напыления. Главный недостаток – зернистая поверхность, частично искажающая отражение, однако низкая цена, прочность и долговечность обеспечили распространение пекельных зеркал не только по Землям Эрхегорда, но также и по другим землям бывшего Кольца.