– Гром.
– Идут? – Охотник оживился.
– Нет, я о другом. Тебе надо сменить повязку.
– Да, надо, – неожиданно согласился охотник.
Значит, в самом деле, рана, полученная от бихчахта, так до конца и не зажила, тревожила.
– Я помогу. – Миа подтянула заплечный мешок. Достала из него сменную рубашку, которую еще в Лаэрноре начала рвать на тряпки для охотника.
– Долго они там? – Громбакх с радостью расшнуровал цаниобу и порпуну, приспустил их до пояса. Должно было пахнýть горячей прелью немытого тела и защитных трав. Но запахов, несмотря на жару, по-прежнему не было. – А то я… усну скоро, – выдавил он сквозь долгий влажный зевок.
– Это от яда, – не сдержавшись, зевнул Теор.
– Ну да. – Сонливость накрывала и меня. – У нас теперь все от яда.
– Осталось чуть больше трех дней, – напомнил Теор.
– Да…
– Откуда у тебя амулет? – Миа дотронулась до нанизанных на шнур клыков и когтей от самых разных животных.
– Племянник сделал, – улыбнулся Гром. – Харат.
– Тот самый, которого ты… спас?
– Ну да. – Улыбка ослабла. – Спас. От себя самого. Я так понимаю, Тен уже всем растрепал эту историю?
– Это было необходимо. В тумане, когда мы шли в Подземелье Искарута… Сам помнишь, что там случилось.
– Ну да, помню. Все равно это не твое дело.
Миа пожала плечами и больше к этой теме не возвращалась.
Эрза спустилась на несколько ступеней. Села рядом со мной. Взглянув на то, как Миалинта снимает повязку с руки охотника, промолвила:
– Спросите немую. Может, она прихватила лекарства. Хоть ильдейский порошок. А так еще долго будет…
– С тобой не посоветовались, – буркнул охотник.
– Просто предложила…
– Знаем мы твои предложения.
Эрза пожала плечами. Опустила локти на верхнюю ступень. Я невольно взглянул на ее скрытые в перчатках руки. Не мог забыть увиденного в Лаэрноре. Обваренные кисти. Розоватые подтеки давних ожогов с фрагментами разрушенной сигвы. Так отец наказал Эрзу за то, что она осмелилась еще до кухтиара сделать кистевую сигву и к тому же выбрала символ нерлитов. Неоправданная, глупая жестокость. Вполне в духе Зельгарда. Впрочем, он получил свое, и я сейчас вспоминал не его призывы убивать фаитов, а то, как Теор изменил свое отношение к Эрзе – узнав о ее побеге из Багульдина, услышав, с какой ненавистью она вспоминала Зельгарда, Теор отчего-то стал проявлять к ней снисходительность: не высмеивал ее решений, отказывался с ней спорить.
«Отец ее изуродовал. Он до сих пор живет в ее голове и продолжает над ней издеваться. Мы дети своих отцов и всегда ими останемся».
Зажмурившись, Эрза приподняла лицо, полностью открыла его солнцу. Ослабив крепления защитной сетки на цаниобе, выпустила на грудь две тугие, темные косы, каждая – в толщину моего запястья. Несмотря на долгие дни усталости, голода, грязи, Эрза не утратила странной красоты. Казалось, можно сидеть вот так долгие часы: разгадывая искусственность, необычность ее черт, в отрешении ожидая следопытов, задыхаясь в утомительной жаре.
А с Шанни она в самом деле поступила плохо. Вчера утром мы выбрались из колодца и легли отдохнуть от всего, что в последние часы творилось в Лаэрноре. Шанни отошла в сторону. Спряталась за стеной одного из заброшенных домов. Никто и не думал за ней следить – не знал, что она там готовит противоядие. Неспешно обсуждали стремительный переход из ночного котлована в утренний пригород, когда услышали крик – тонкий, захлебывающийся, граничащий с надрывным плачем.
Разом вскочили с земли. Переглянулись и, на ходу обнажая клинки, бросились за дом. Увидели, как Шанни извивается в руках Нордиса. Гирвиндионец одной рукой держал ее за шиворот, а другой крепко сдавливал ей плечо. Зеленая дханта девушки была надорвана, сбита. Ее только что обыскали. Из-под ткани проглядывало худое серое тело. Слишком слабая, чтобы дать отпор. Завязки и внутренний пояс расползлись. И чем настойчивее Шанни вырывалась, тем шире открывалась ее нагота. Казалось, она пытается выскользнуть из дханты. Кричала. Обезумевшим, срывающимся, булькающим криком, будто не владела голосом и просто не знала, как им управлять. При этом ее лицо, чуть покрасневшее от усилий, оставалось на удивление пустым, не выражающим никаких чувств.
– Хватит! – Эрза наотмашь тыльной стороной кисти ударили Шанни по лицу.
Резкий хлопок оборвал ее крик. На губе проступила кровь. Из приоткрытого рта теперь вырывался только стон.