Сравнивая романс Танеева «Не ветер вея с высоты» (соч. 17, № 5) с известным романсом Римского-Корсакова на эти же слова А. Толстого, я смело отдаю предпочтение первому из них. Первому — буквально, так как Танеев обратился к этому стихотворению Толстого много ранее Римского-Корсакова — в 1887 году, но опубликовал его только в 1905 году, в то время как вокальный цикл Римского-Корсакова «Весной», куда входит «Не ветер вея с высоты», был издан в 1898 году, и Танеев его, конечно, знал, но все же включил свою версию в первый сборник. Следовательно, был уверен в своей правоте. Не то с другим его романсом — «Колышется море» на слова Толстого, написанным в 1884 году: он остался в рукописях композитора, возможно, потому, что романс Римского-Корсакова на эти же стихи (входит в цикл «У моря», опубликованный также в 1898 году) казался ему убедительнее.
Наводит на раздумья и тот факт, что в сравнении с другими композиторами-современниками Танеев написал так мало сольных вокальных произведений на слова А. К. Толстого, деяния которого в литературе столь многогранны, что все их даже трудно объять.
Попробуйте только представить дистанцию от его трилогии драм («Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис») до таких тонких лирических стихотворений, как «Средь шумного бала», «То было раннею весной», а между тем он еще и соавтор Козьмы Пруткова, автор романа «Князь Серебряный» и других произведений. Стихи Толстого своей задушевной теплотой, песенностью полюбились композиторам. Мусоргский, Чайковский, Рубинштейн, Римский-Корсаков, Аренский и многие другие написали на них более 70 романсов, некоторые из них звучат как народные песни, например «Колокольчики мои» Булахова. У исполнителей большую популярность приобрели романсы Чайковского на слова Толстого (соч. 6, 38, 47, 57), в особенности «Средь шумного бала», «Благословляю вас, леса» (из «Иоанна Дамаскина»). Таким образом, обращение Танеева к Толстому явилось как бы отражением атмосферы эпохи и привело к созданию в 1884 году такого грандиозного полотна, как кантата «Иоанн Дамаскин».
Кажется закономерным, что, «выложившись» до конца в столь концепционном произведении, композитор просто не мог более обращаться к «миниатюрам» этого поэта — он «передал» это право своему ученику и другу Антону Степановичу Аренскому...
Итак:
Танеев написал на эти стихи изумительный вальс, общение с которым подобно живительному бальзаму: радостная мелодия заставляет улыбаться от соприкосновения с нею, лишь на миг (в средней части) сгущаются тучи, и вновь возвращаются радость, свет, любовь. Танеев даже допускает в этом романсе вольность по отношению к поэту. Он повторяет третью строку стихотворения «Моей души коснулась ты» и еще раз слова «коснулась ты», но совсем не для того, как мне кажется, чтобы выстроить музыкальную форму, но дабы подчеркнуть основное, что выражено поэтом — любовь.
Написан романс для среднего голоса, но достаточно уже развитого: исполняя его, певец может продемонстрировать свою обученность, но вокальный мелос никак не должен быть форсированным. То же и у пианиста: прикосновение к клавишам должно быть осторожным, и короткие пассажи шестнадцатыми в правой руке — воздушными.
Надо признаться, что в классе, занимаясь со своими студентами, я часто даю им произведения Танеева, в том числе и «Не ветер вея с высоты».
К наиболее популярным вокальным произведениям Танеева принадлежит романс «Когда, кружась, осенние листы» (соч. 17, № 6) на слова Л. Стекетти в переводе Эллиса[2]. Написанный, как мы помним, за 30 минут, он стал идеальным примером популярного в русской поэзии и в вокальной музыке жанра элегии. Асафьев считал его «прелестным», проникнутым «томной и сентиментальной элегичностью», родственным по стилю Глинке.
Романс начинается небольшим, но важным по смыслу вступлением из четырех тактов, мрачный тон половинных нот в левой руке фортепианной партии естественно подводит нас к стихам: