Вследствие такого долгозамедленья,Обо мне «мамаши» изменили мненье:Вдруг я очутился и «масон» и «красный» —И меня в семейство принимать опасно, —Что во мне гнездятся «вольные идеи»…(Так и жду, что скоро попаду в злодеи!)Потерял совсем я их благоволенье!Вот судья уж не был третье воскресенье!
Я ему за это очень благодарен:Глуп непроходимо этот тучный барин;С ним скучаешь страшно; после ж посещеньяОстаётся долго некое затменье…
Помнишь, как с тобою мы порой мечтали:Рим, Париж и Лондон быстро посещали —И роскошно плыли по водам Лемана,И виднелась влево пышная Лозанна,И Шильон угрюмый, Байроном воспетый… [4]Все теперь трущобой заменилось этой. Застрелился б с горя в этом заточенье!Не хочу доставить только развлеченьеЖителям: ведь право, из такого вздораНа полгода верно будет разговора!..»
Пародия на стихотворение г. Некрасова «Тройка»
Что повесил головку пустую?В стороне от наук и труда?Знать всё манит тебя на Морскую,Каждый день всё туда да туда?
И зачем ты бежишь торопливо,Вдруг накинув на плечи шинель?На тебя, развалившись лениво,Загляделась в коляске мамзель.
На тебя заглядеться не диво,Полюбить тебя каждой не лень:Вьётся ус темнорусый игриво,Ростом парень в косую сажень!
Хватит ей на наряд и на ленты,А тебе впредь на горький урок,За большие набитый процентыТуго-натуго твой кошелёк.
Взгляд один да французские модыРаспалят в тебе русскую кровьИ отцовские хлопнешь доходыНа поддельную девы любовь.
Поживёшь и попразднуешь вволю,Будет жизнь и полна и легка…Да не то тебе пало на долю:Ведь именье пойдёт с молотка.
Ты с шампанским и милой девицей,Надорвавши и силы и грудь,Спустишь всё наконец за границейИ придётся тут спину согнуть.
Познакомясь с работою трудной,Отцветёшь, не успевши расцвесть,Погрузишься ты в сон непробудный,Если нечего будет поесть.
И в лице твоём, полном движенья,Полном жизни – появится вдругГорьких слёз да стыда выраженьеИ последний, тяжёлый недуг.
И схоронят в сырую могилу,И забудут в Морскую твой путь,Где утратил и деньги и силу,Истощил ты и разум и грудь.
Не гляди же с тоской на Морскую,У Дюссо горькой чаши не пей.Отправляйся к себе в МоховуюИ подумай о жизни своей…
Последние дни жизни и кончина А.С. Пушкина[5]
Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта К.К. Данзаса
Пушкин после женитьбы своей на Наталье Николаевне Гончаровой жил в Петербурге довольно открыто и вёл знакомство почти со всей нашей аристократией. Между лицами, посещавшими часто дом его, был некто барон Дантес, офицер Кавалергардского полка.
Данзас познакомился с Дантесом в 1834 году, обедая с Пушкиным у Дюме, где за общим столом обедал и Дантес, сидя рядом с Пушкиным.
По словам Данзаса, Дантес, при довольно большом росте и приятной наружности, был человек неглупый и хотя весьма скудно образованный, но имевший какую-то врождённую способность нравиться всем с первого взгляда. Способность эта, как увидим ниже, вызвала к нему милостивое внимание покойных государя Николая Павловича и государыни Александры Фёдоровны.
Барон Дантес был французский подданный, хотя предки его происходили из Ирландии. Служа уже во Франции, отец его получил от Наполеона I титул барона. Снабжённый множеством рекомендательных писем, молодой Дантес приехал в Россию с намерением вступить в нашу военную службу. В числе этих писем было одно к графине Фикельмон, пользовавшейся особенным расположением покойной императрицы. Этой-то даме Дантес обязан началом своих успехов в России. На одном из своих вечеров она представила его государыне, и Дантес имел счастье обратить на себя внимание её величества. Счастливый случай покровительствовал Дантесу в представлении его покойному императору Николаю Павловичу. Как известно Данзасу, это произошло следующим образом.
В то время в Петербурге был известный баталический живописец Ладюрнер, соотечественник Дантеса. Покойный государь посещал иногда его мастерскую, находившуюся в Эрмитаже, и в одно из своих посещений, увидя на полотне художника несколько эскизов, изображавших фигуру Людовика Филиппа, спросил Ладюрнера:
– Это не вы, случайно, развлекаетесь подобными работами?
– Нет, государь, это мой соотечественник, легитимист, как и я, господин Дантес.
вернутьсяИмеется в виду поэма Д.-Г. Байрона «Шильонский узник». Сост. (В.М.)
вернутьсяПримечание (К стр. 27). – Эти записки Александра Николаевича Аммосова были опубликованы впервые в 1863 году, в Санкт-Петербурге, и вышли отдельной брошюрой под названием «Последние дни жизни и кончина А.С. Пушкина. Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта К.К. Данзаса» – и только в более поздних переизданиях авторство стало меняться местами. Появился коммерческий вариант: К.К. Данзас «Последние дни жизни и кончина А.С. Пушкина в записи А. Аммосова», поскольку Данзас, как секундант Пушкина был более известен.
Во время Кавказских походов 1859–1863 годов, штабс-капитан Александр Аммосов служил под непосредственным начальством генерал-майора Константина Карловича Данзаса, секунданта последней дуэли А.С. Пушкина, поначалу приговорённого к виселице, а затем сосланного Николаем I на Кавказ «за недонесение». Сблизившись с Данзасом, Аммосов узнал от него обо всех подробностях той исторической дуэли, впоследствии обработав записи и выпустив настоящую брошюру: «Последние дни жизни и кончина А.С. Пушкина. Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта К.К. Данзаса».