«Соблюдать дружбу и утверждать обоюдное согласие…»
На фоне всех восточных интриг, более присущих профессиональному пиарщику и политологу, генерал Суворов ударно создаёт на землях «независимого» ханства посты и укрепления русских войск. Их строят его солдаты, как выражался сам Суворов, «работные армии». Некоторые плоды этих работ процветают в России и ныне – например, из укреплённого суворовского штаба на Таманском полуострове родится будущий город Славянск-на-Кубани.
Да и сам Севастополь, главная база нашего флота на Чёрном море, родится, в сущности, из укреплений Суворова. Город русской морской славы возникнет в ходе бескровного, но чрезвычайно напряжённого противостояния суворовской пехоты с турецким флотом.
Османские эскадры в те годы хрупкого мира самим фактом своего нахождения у берегов Тавриды оказывали совсем нежелательное для России воздействие на внутреннюю политику «независимого» Крымского ханства. Россия же в Черноморье на тот момент ещё не имела серьёзных морских сил, их лишь предстояло создать.
При этом в 1778–1779 годах Суворову, располагавшему лишь ограниченными силами пехоты и конницы, предстояло не просто помешать турецкому флоту, как говорил сам генерал, «втесниться в Крым», но и отогнать его подальше. И желательно – крайне желательно! – это было сделать без выстрелов, не втягивая Россию в очередную большую и изнурительную войну.
Суворов блестяще решил эту, казалось бы, неразрешимую военно-дипломатическую задачу. Под предлогом карантина от вспыхнувшей в Азии чумы он закрыл все крымские порты. Попытки же турок самочинно высадиться на берег Суворов останавливал стремительными манёврами своей немногочисленной артиллерии.
Так, в ночь на 15 июня 1778 года турецкая эскадра вошла в Ахтиарскую бухту. Но с утра, когда рассвело, турецкий адмирал Хаджи-Мегмет обнаружил на ещё вчера пустынных берегах (теперь на них и располагается город Севастополь) возведенные за считаные часы русские батареи. Как писал в рапорте Суворов: «По три батальона дружественно расположились с обеих сторон Ахтиарской гавани с приличной артиллерией…»
«Дружественно расположились…» – полководец обладал метким и едким чувством юмора. При этом всю переписку с турецким адмиралом Суворов вёл именно в «дружеском», самом любезном и дипломатичном стиле. Писал, что рад бы в условиях мира пустить турок на крымский берег набрать свежей воды и «прогуляться», но никак не может из-за карантина. В итоге турецкий флот, испытывая нехватку воды и наблюдая умело расставленные русские пушки, оставил попытки «втесниться в Крым», ушёл от его берегов, что немедленно сказалось на внутренней политике полуострова, заставив утихнуть всех мечтавших о реванше и антироссийском мятеже с турецкой помощью.
При этом и угроза чумы, умело использованная политиком Суворовым, не была в те дни иллюзорной. Великий полководец потому и стал великим, что умел вникать в самые мелочи жизни и быта. В Крыму солдаты Суворова чистили туалеты и конюшни, ремонтировали колодцы и бани – проводили все гигиенические мероприятия, которые были возможны в ту эпоху как профилактические меры от эпидемий.
В итоге от чумы спаслись, но местные христиане писали доносы на Суворова, что он «обасурманился» и ввёл регулярные омовения, подобные исламским. Местные же мусульмане жаловались, что русский полководец демонстративно поёт в церковном хоре и слишком часто звонит в колокола. Судьба непредвзятого политика всегда сопровождается такими уколами со всех сторон. При этом от крымской эпопеи великого полководца остались и его многочисленные приказы солдатам: «Соблюдать полную дружбу и утверждать обоюдное согласие между россиян и разных званиев местных обывателей… Земские залоги (т. е. местные законы и обычаи. – Примеч. А. В.) свято почитать, равно российским».
Измена в семейном тылу
Как видно на примере Крыма, Суворов умел не только ходить в лобовые и фланговые атаки со штыком наперевес. Именно искусные действия великого полководца во многом подготовили присоединение полуострова и ханства к России без единого выстрела.
Впрочем, одно тяжёлое поражение в своей жизни военный гений потерпел как раз в годы бескровной борьбы за Тавриду. Супруга Суворова, княжна Варвара Ивановна – она была знатнее мужа, наследница князей Прозоровских и Голицыных! – пыталась разделять его тяготы, но Крым в ту эпоху был далеко не курортным. Проболев несколько месяцев, потеряв младенца, «Варюта», как в письмах Суворов называл любимую, удалилась в родительское имение под Полтавой.