Между тем грозный 1812 год для России стал временем ярких шагов именно в этой области – в сфере борьбы передовых технологий. Не случайно именно в тот год у нас и провели первые в мире опыты по подрыву пороховых мин электрическим детонатором, и начали первые попытки создания собственных боевых ракет. Накануне войны силы Наполеона, опиравшегося на всю континентальную Европу, значительно превосходили возможности русской армии. Поэтому подданные царя Александра I лихорадочно пытались отыскать рецепты успешного противостояния могущественному врагу не только в области «больших батальонов» – не только посредством числа штыков, сабель и пушек, но и в сфере новых технологий, новейшей техники.
Расскажем об одной такой отчаянной попытке – в угаре войны опередившей не только время, но, кажется, и сам здравый смысл.
«Для истребления величайших армий…»
«Ныне сделано открытие столь великой важности, что оно необходимо должно иметь выгоднейшие последствия для тех, которые первые оным воспользуются… Открытие сие состоит в управлении аэростатического шара, в конструкции воздушного корабля, который вмещать будет в себе нужное число людей и снарядов для взорвания всех крепостей, для остановки или истребления величайших армий…» – в марте 1812 года такое донесение из самого центра Европы отправил царю Александру I российский дипломат Давид Алопеус. Совершенно секретное послание не доверили обычному курьеру – из Штутгарта, столицы Вюртембергского королевства, на берега Невы его лично доставил секретарь русского посольства.
Вскоре сам император читал явно взволнованные строки обычно невозмутимого и многоопытного дипломата: «Позвольте, Всемилостивейший Государь, чтоб я обратил на Имя Ваше сие донесение с тою уверенностью, что Ваше Императорское Величество такого обо мне мнения, что я не в состоянии предаться в делах сумасбродным мечтам, и что я не могу быть игралищем шарлатанов и фанатиков…»
Секретное послание Алопеуса для 1812 года звучало совершенно фантастически – наверное, так в наше время мог бы восприниматься прожект какого-нибудь вечного двигателя или немедленного полета человека за пределы Солнечной системы. Однако Давид Алопеус – и царь знал это – действительно не был «игралищем шарлатанов и фанатиков», не был ни фантазёром, ни легковерным человеком.
Опытный дипломат, искушенный боец невидимого фронта, во время недавней войны со шведами в 1808–1809 годах именно Алопеус, уроженец Выборга из рода финско-шведских дворян, был резидентом русской разведки в Стокгольме. Вхождение Финляндии в состав Российской империи стало во многом заслугой и Алопеуса, его работы разведчика и дипломата. Так что к фантастически звучавшему посланию про «аэростатический шар» и «воздушный корабль» русский царь отнесся внимательно.
О воздушных шарах к тому времени знали уже немало, учитывали попытки применять их в военном деле – прежде всего как наблюдателей над полем боя. Знали даже о первых опытах управляемого полёта – и об их крахе. Об этом Алопеус прямо писал царю: «Признаюсь, я полагал опыты сии в числе тех, которые в течение 25 лет видел во всех почти городах, где я проживал, проваленными к стыду их изобретателей…»
Однако новый проект, действительно, отличался от прежних куда большей убедительностью. Даже наш современник заметит в них некоторые азы аэродинамики и весьма нешаблонного мышления. Все предыдущие попытки управляемого полёта на воздушных шарах представляли, в сущности, копирование лодки с веслами, только в воздушной среде. Проект же, описанный Алопеусом, был куда оригинальнее, предвосхитив многое из будущего авиации. Как доносил царю Алопеус, автор проекта не пытался «употребить крылья на образец вёсел», а решил присмотреться к сути птичьего полёта.
«Птицы маханием крыльев своих делают в атмосфере пустоту, которая принуждает их стремительно перемещаться в облегченном пространстве…» – так сообщал об этом дипломат и разведчик Алопеус, и такая мысль для 1812 года была настоящим научным прорывом. «По сделанным доселе расчислениям, – читал его донесение русский царь, – наиудобнейшие к действованиям воздушные корабли могут вмещать в себе 40 человек и поднимать 12 000 фунтов (почти 5 тонн! – Примеч. авт.) В числе артиллерийских предметов ожидаемо особливо большего действия от ящиков, наполненных порохом, которые, брошены будучи сверху, могут разрывом своим, упав на твердые тела, опрокинуть целые эскадроны…»