В начале XVI века на Балтике союзниками русских в войне с ливонцами были датчане, и в 1507 году датский король направил в Россию корабль с большим количеством военных грузов, на котором был отправлен в Московию и небольшой отряд наёмников-артиллеристов из Шотландии.
В 1513 году князь Михаил Глинский – потомок темника Мамая и двоюродный дед будущего царя Ивана Грозного и, кстати, сам перебежчик на русскую службу из Великого княжества Литовского – отправил из Москвы в Вену некоего немца Шлейница с задачей навербовать в Германии и Чехии кавалеристов и пехотинцев для войны с литовцами. Уже в следующем 1514 году этот отряд наёмников (пехотинцами были немцы, кавалеристами – венгры и чехи, артиллеристами – итальянцы) переправился по Балтике из Любека к устью Невы и затем участвовал во взятии русскими войсками Смоленска.
В 1526 году на русскую службу просился датский адмирал и самый тогда успешный балтийский пират Северин Норби, приплывший с несколькими кораблями по реке Нарве к Ивангороду. Однако удобных гаваней на Балтике у России тогда не имелось и первый проект наёмного балтийского флота так и не состоялся.
Подобный замысел был реализован только при Иване Грозном, когда в ходе Ливонской войны Россия некоторое время владела Нарвой и активно стремилась закрепиться в морской торговле на Балтике. В 1570 году русский царь нанял подданного короля Дании, немецкого капитана Карстена Роде для создания флота на Балтике. Датчане тогда были союзниками России в соперничестве со шведами. Царская грамота предписывала «атаману Карстену Роде» и его «скиперам» вражеские корабли «огнем и мечом сыскать, зацеплять и истреблять».
К концу 1570 года флотилия Роде, укомплектованная немецкими и датскими наёмниками, русскими поморами и московскими пушкарями, насчитывала шесть вооруженных артиллерией кораблей. Балтийские «корсары Ивана Грозного» захватили несколько десятков шведских и польских судов и различного имущества на фантастическую тогда сумму в полмиллиона серебряных талеров. Однако такими успехами обеспокоились уже датские союзники московского царя. Опасаясь русского закрепления на Балтике, они арестовали корабли Роде во время стоянки в Копенгагене. Несколько лет Иван Грозный вёл переписку с датским королём Фредериком, безуспешно требуя вернуть капитана Роде в Россию.
«Резвые люди неметцкие…»
Однако Иван Грозный использовал немецких наёмников не только на Балтике. Накануне начала Ливонской войны венецианский посланник Марко Фоскарино сообщал, что русский царь «обладает теперь многочисленной артиллерией на итальянский образец, которая ежедневно пополняется немецкими служащими, выписанными сюда на жалованье», а сам Иван Грозный «часто советуется с немецкими капитанами и польскими изгнанниками».
Другой итальянец, купец Рафаэль Барберини, посетивший Москву с рекомендательным письмом английской королевы, пишет, что в 1565 году, в разгар Ливонской войны, на пиру у Ивана Грозного среди прочих гостей и приближённых присутствовало «около двадцати немецких дворян, которые находятся ныне в службе у него». Это были офицеры, командовавшие отрядами западноевропейских наёмников в русской армии. Многие из них ранее за деньги служили в польско-литовских войсках и, попав в русский плен, перешли на службу к московскому царю.
Европейские наёмники активно использовались в войне против крымских татар. Летом 1572 года, накануне решающей битвы со 100-тысячным войском хана Девлет Гирея, в приказе воеводе Воротынскому упомянуты «резвые люди неметцкие», которых следовало послать в тыл татарам «для промыслу». Выражаясь современным языком, здесь идёт речь о применении диверсионно-разведывательных групп, что не удивительно – все оказавшиеся на русской службе европейские наёмники были профессиональными военными, жили только войной и вполне соответствовали современным понятиям о «спецназе».
Как минимум история сохранила для нас имя одного такого «спецназовца» Ивана Грозного из «резвых людей неметцких» – Юрген фон Франсбах (в русских документах того века «Юрий Францбеков»), пленный немецкий дворянин с Эзеля, перешедший в 1570 году на русскую службу. Приказ воеводе Воротынскому накануне решающей битвы с крымскими татарами гласил: «Царь и великий князь велел с ним быть ротмистру Юрью Францбеку, а с ним наемных немец сто человек…»