— Всё хорошо, — их танец остановился. — Я больше никогда тебя не потеряю. Никому не позволю отнять тебя у меня, будь это инквизитор или вселенская Тьма.
Рен прижал девушку к себе с какой-то отчаянной лаской, в которой скрывалась тяготящая душу тоска, режущая сердце боль, и подчиняющий разум страх. И он был сильнее всего, он опустошал с каждым вздохом, поглощал с каждой секундой. Страх, что всё это окажется лишь длинным счастливым сном, иллюзией построенной его обезумевшим от горя сознанием. Как будто, если Рен сейчас отпустит Аину, то снова очнётся в сгоревшем дотла городе у мёртвого тела своей любимой. Он так сильно боялся этого, что готов был больше никогда ни на шаг не отходить от своей девушки. Страшился, что свет её лиственных глаз вдруг превратиться в сосновую хвою мёртвого леса, где больше никогда не пройдёт, не пролетит, не промелькнёт даже тень жизни.
— Ты не потеряешь меня, — Аина крепко обняла парня, и поклялась, что больше ни за что и никогда не позволит ему пройти через это снова.
Глава 18
После обеда Рен отвел девушку в сад, располагающийся рядом с замком, и Аина, уже ничуть не удивляясь, заметила, что всё здесь ей знакомо: фигурно постриженные липы и клёны, высокие пики туй, мощёная тропинка, ведущая к летней беседке из светлого дерева, журчащая речка внизу. Они спустились туда по небольшой старенькой деревянной, поросшей ярко-изумрудным мхом лестнице. Чистая прозрачная водная лента, где просматривались тёмно-зелёные водоросли, струилась между покрытыми красноватым лишайником бережками, на которые спускались тонкие длинные ветви плакучей ивы, стремящиеся дотронуться до речной глади. Узкие листья дерева, кружась в полёте, падали в реку и медленно плыли вперёд, точно маленькие кораблики, кто-то из них отставал, кто-то догонял и обгонял.
— Красиво, — с умилением провожая глазами путешествующие листики, сказала Аина.
— Ты очень любила это место, — предался воспоминаниям Рен, подходя к одиноко стоящей неподалёку лавочке. — Ты долго смотрела на реку, на водоросли, направляемые её течением.
Девушка улыбнулась, она действительно это помнила, как и то, что этим изящным водоёмом была не Чернь, это была река Лебедь. Когда-то давно, она была такая же большая, как Чернь, но со временем та стала мелеть, и остался лишь небольшой её приток.
— Рен, почему у Черни такая мрачная репутация? — задалась неожиданным вопросом Аина.
— Не уверен, что ты хочешь это слышать, — парень посмотрел на красную прибрежную растительность.
— Всё равно расскажи, — попросила девушка, садясь рядом с ним.
— Хорошо, — вздохнул Рен, повернувшись в её сторону. — Ты уже знаешь, что Паниторы сжигали ведьм и колдунов на поляне перед своим особняком?
— Да, Карина рассказала, — кивнула Аина, вспомним довольно мрачный разговор со своей одноклассницей.
— Так вот, когда тела осуждённых сгорали, они не исчезали же, даже не смотря на эксклюзивную формулу инквизиторского огня, от них оставался прах, который Паниторы сбрасывали в Чернь.
Глаза Аины округлились от шока, дыхание сбилось, пальцы стали подрагивать. Всё существо внутри заполнила какая-то беспомощность и слабость. Увидев состояние возлюбленной, Рен сразу же почувствовал вину.
— Зря я тебе это рассказал, — он покачал головой. — Нужно было что-нибудь придумать, соврать.
— Нет, — резко, точно удар плети, произнесла девушка. — Я должна это знать.
Но ужас пробирал её до самых костей, въедался в сознание.
— Иди ко мне, — парень притянул Аину к себе, та спрятала лицо на его груди.
— С тобой никогда такое не случится, никогда, — Рен поглаживал её по голове одной рукой, прижимая к себе другой. — Я сумею тебя защитить.
Вечер. Дворцовая площадь Мракгарда. Под большим навесом располагалась ярмарка, бесплатно угощающая всех, кто пришёл на праздник в старинных костюмах. На прилавках лежали запеченные яблоки, яблоки в карамели, вишнёвые и мясные пироги, булочки с корицей. Из напитков здесь были глинтвейн с алкоголем и без, чай, компот. Также было тут и варенье — из груш, яблок, смородины, клубники, вишни, персиков. Люди на площади пестрели роскошными яркими и нежными бальными платьями в дуэте со строгими чёрными и светлыми фраками.
Рен и Аина стояли в очереди за вишнёвыми пирогами. На праздник парень надел чёрные брюки, белую рубашку, дополняемую белым платком-галстуком, чёрный жилет и чёрный фрак, Аине его образ напомнил мудрого ворона.
— Тебе идёт, — одобрительно вскинув брови, произнесла она.