Я вошел. В коридоре, как и у Юрки, пол был асфальтовый. Стены уже высохли. На полу валялись доски, а сам сын полка прибивал к подоконнику длинную палку. Увидев меня, он перестал стучать молотком, но из рук его не выпустил.
- Я там вешалку принес, - сказал я. - Куда ее поставить? Он не понял меня.
- Мы в соседнем доме живем, - объяснил я.- На втором этаже, зеленый такой балкон. Просим прийти к нам в гости. Он опять ничего не понял.
- А вешалка зачем?
- А вешалка - это просто так. Это не связано. Вешалка и канапе.
- Канапе? - спросил он.
- Это диванчик такой, с круглой спинкой. На нем можно спать, он мягкий. Только его надо вдвоем принести. Вешалку я принес, а за диванчиком надо вместе сходить. Одному трудно.
- Спасибо, - сказал он, понемногу начиная понимать меня. - Только у меня все есть, что полагается.
- Это совсем другое. Канапе очень мягкое. От деда моего осталось... Он доктор был... А вешалка здесь.
Я выскочил во двор и втащил вешалку в коридор.
- Хорошая, - улыбнулся сын полка. - Только вешать на все нечего. Все обмундирование на мне.
- А шинель?
- А шинель под голову. - Он положил молоток на подоконник, вытер руку н протянул мне ее для знакомства. - Рудаков Константин... Костя, - добавил он и крепко пожал мне РУКУ
- А я Элик. Эльдар Караев.
Он внимательно посмотрел на меня.
- Я тебя видел раз...
- Да, - смутился я, - глупо получилось
-Шпаны у вас здесь много, - сказал он солидно, как взрослый человек. И вообще он держался как взрослый: то ли подражал кому-то, то ли привык к такому поведению в армии. -Перегородку хочу сделать, - показал он на доски, - Чтобы кухонька была...
._ у нас рубанок есть. Может, нужен?
Он обрадовался.
- Очень нужен. Я быстро верну.
- Да хоть навсегда пусть останется. Мы все равно не пользуемся. Пошли, Заодно и канапе принесем.
Он почему-то колебался. Может, название его смущало? Действительно, смешное слово "канапе".
- Неудобно как-то, - сказал он. - А родные знают?
- Конечно. Они в курсе. Отец дома, сам увидишь. Он надел гимнастерку. Заправил ее под ремень.
- У меня отец сильно близорукий, поэтому его на фронт не взяли, - сказал я. - Близоруких не берут
- А ты в каком классе? - спросил он.
- В восьмой перешел.
- А сколько тебе лёт?
- Четырнадцать с половиной. А тебе?
-В мае пятнадцать исполнилось. Но я в пятый класс пойду. Три года потерял из-за войны.
Мы вышли на пустырь. Наших видно не было, наверное, спустились в овраг. Я оглянулся и увидел Нелю в окне. Она смотрела на нас. Я хотел отвернуться, но она сделала знак, чтобы я подошел.
- Костя, - сказал я, - ты подожди минутку. Тут зовут меня. Он тоже увидел ее.
- Ладно, - сказал он.
Я подошел к окну.
- Здравствуй, - сказала она, улыбаясь. - Ты чего же исчез?
- Здравствуй.
- Обиделся на что-нибудь?
- Нет.
- А почему не приходишь?
- Завтра приду.
- Нет уж, сегодня. Мне заниматься нужно. Это нечестно с твоей стороны. Ты же обещал со мной заниматься...
- Хорошо, приду сегодня.
- Если даже ты обижен на что-то, все равно не должен бросать занятия. Благородные люди так не поступают.
- Ладно, - сказал я.
- А что ты дуешься? - продолжала она, улыбаясь. - Я только хотела пригласить тебя танцевать, а ты исчез. И вообще, мне никто из тех ребят не нравится.
- Не в этом дело, - сказал я.
- А в чем?
Не мог я ей сказать, в чем дело, и не только ей - никому не мог. Слишком длинное и запутанное объяснение получилось бы: как бы я объяснил, что дело не в ком-то, а во мне самом, в том, что я маленький и не могу танцевать, плохо одет, всего стесняюсь, а она уже взрослая девушка, и друзья у нее взрослые, и мне хочется порвать все отношения с ней сразу и навсегда, чтобы никаких надежд не было и неясных сомнений.
- Я сегодня опять твое письмо читала, - сказала она, - все-таки ты ненормальный.
- Меня ждут, - я старался на нее не смотреть. - Я приду через полчаса.
- Ты очень невежливо себя ведешь, - сказала она. - Ничего страшного, подождут.
Я оглянулся. Костя стоял на том же месте.
- Это сын полка, - сказал я. - Костя Рудаков. У него медаль есть.
- Знаю. Ну я тебя жду. Только не опаздывай. Понял?
- Да, - сказал я и побежал к Косте. Настроение мое вдруг стало очень хорошим.
Костя показал на ограду вокруг танцплощадки и спросил, что это такое.
- Танцплощадка. Сегодня будут танцы. Пойдем?
- Времени нету, - сказал Костя. - Не до танцев сейчас.
Папы уже не было дома. Я вытащил ключ из-под коврика перед дверью и сказал Косте о том, что папа очень хотел с ним познакомиться. Жалко, что ушел.
Оглядывая комнату, Костя подошел к книжным шкафам, покачал головой.
- Сколько книг!.. Отца?
- Некоторые еще от деда остались. Отец с братьями разделили его библиотеку. У отца еще два брата есть.
- А кто твой отец?
- Географ. Преподает в университете. Слушай, приходи сегодня вечером к нам. Посидим, с родителями познакомишься. Что тебе одному дома сидеть? Я зайду за тобой. Ладно?
- Ладно, - согласился он.
- Вот канапе, - показал я ему.
- Красивая вещь.
- Тоже от деда осталось. В кабинете у него стояло. Ну, взяли?
Мы подняли канапе и понесла к двери.
Когда мы тащили его через пустырь, наши уже собрались на танцплощадке и все, конечно, видели нас. Но ничего не сказали.
Ее в окне не был
Назад я проскочил незамеченным и ровно в два часа был у Нели.
- Опоздал на три минуты, - сказала она.
На наших было без пяти, когда я вышел. Я сказал ей об этом,
- Опоздал. Я по радио проверяла. А сказал, что придешь точно.
Тетя Аида рассердилась на нее:
- Глупости не говори! Что такое три минуты, что ты из-за них разговор ведешь?
Я успокоил тетю Аиду, что мы шутим, и прошел в комнату.
- Оказывается ты меня ревнуешь? - улыбаясь, спросила Неля.
Я растерялся.
- Как ревную?
- Очень просто. Приревновал меня и ушел со дня рождения. Папа рассказал, как ты с ним сидел на скамейке,
- Не приревновал, а скучно было.
- А почему вчера не пришел? Я молчал.
- Я теперь все про тебя знаю, - сказала она. - По письму видно, что ты за человек: маленький, а влюбчивый.
- Давай заниматься, - сказал я и открыл "Геометрию". Да, с письмом я влип, теперь она никогда не успокоится. Надо было другим почерком написать или печатными буквами.
- А я долго думала, кто же это мог такое письмо сочинить? Никогда бы не догадалась, что это ты. Только почерк тебя выдал. И давно ты меня любишь?
- Давно.
- Ну сколько?
- Год.
- Безнадежное дело,
- Почему?
- Маленький ты.
- Ну и что? Мы с тобой одинакового роста,
- Мужчина должен быть выше женщины.
- Я еще вырасту.
- Ну, когда вырастешь, тогда и поговорим. Где мы остановились?'
- На шестом билете.
На пустыре заиграл оркестр.
- Танцы начались, - сказала она. - Сейчас Сонька придет.
Действительно, в дверь постучались. Тетя Аида сказал, что Неля занимается.
- Встань туда, чтобы она тебя не видела, - показала мне Неля на занавеску между буфетом и шифоньером и высунула голову в коридор. - Ничего, мама, пусти ее на минутку.
- Покоя от вас нет, - сердито сказала тетя Аида. - Заниматься девочке не даете.
Я не видел Соньку, но сразу узнал ее по голосу.
- Неля, тебе не надоело дома сидеть? - сказала она как ни в чем не бывало, будто не ее гнала тетя Аида. - Не хочешь на танцы пойти?
- Ты что, как дурочка, одно и то же повторяешь каждое воскресенье? спросила Неля. - Я тебе уже сто раз говорила, что на танцы не хожу.
Сонька понизила голос, чтобы не услышала тетя Аида.