Сердце молодой женщины стучало так, как будто в груди кто-то стрелял из пушки. «Мой муж? — подумала она в панике. — Из Испании?»
Она даже не могла вспомнить его имени, не говоря уж о том, где они встретились и когда поженились. Как она могла полюбить человека, жить с ним, а потом забыть об этом? От неуверенности и страха на коже выступил пот, ладони стали липкими и горячими. Этого не может быть. Это всего лишь странный сон…
«Думай!» — приказала себе Эмелия. Зажмурившись, она попыталась восстановить в памяти хоть какие-то события недавнего прошлого, несмотря на тошнотворную мигрень. Но прошлое покрывала густая пелена, и его смутные очертания никак не складывались в осмысленную картину.
Когда Эмелия, устав от бесплодных попыток, открыла глаза, доктор уже скрылся в просвете между занавесками. Но чья-то рука тут же снова раздвинула их со звуком, который показался Эмелии просто оглушительным. Молодая женщина затаила дыхание.
Высокий мужчина с волосами цвета воронова крыла и глубоко посаженными угольно-черными глазами стоял в изножье ее кровати. Сколько Эмелия ни вглядывалась в его лицо, напрягая ушибленный мозг, она не могла найти ни одной знакомой черты. Он был красив, хотя черные волосы средней длины выглядели так, словно таинственный незнакомец привык пользоваться пальцами вместо расчески, умный загорелый лоб, густые черные брови над бездонными глазами, крупный породистый нос, тяжелая челюсть, говорившая о властном, упрямом и бескомпромиссном характере ее обладателя. Когда Эмелия взглянула на его рот, ее желудок опять беспокойно заерзал, как мышка на только что натертом скользкой мастикой полу. У него были четко, скульптурно очерченные губы, изгиб верхней мог бы показаться слишком резким и жестким, но впечатление смягчала полная, чувственная нижняя. Этот рот знал, как завоевывать женщин одним поцелуем — так он, наверное, завоевал и ее тоже. Она инстинктивно прошлась кончиком языка по своим сухим, как песочные дюны, губам. Почему же она ничего не помнит?
— Эмелия.
От того, как прозвучало ее имя в его исполнении, по позвоночнику молодой женщины пробежала дрожь. Она по-прежнему не могла вспомнить, кто он, черт возьми, такой, но ощущала его присутствие каждой клеточкой тела.
— Хм… Привет. — Что еще она могла сказать — «Дорогой, рада тебя снова видеть»?
Эмелия откашлялась, теребя пальцами край простыни.
— Прости… Я еще не совсем понимаю, что происходит…
— Это нормально. — Он подошел ближе, на расстояние вытянутой руки, и Эмелия только сейчас поняла, какой он высокий.
Запах его лосьона после бритья коснулся ее ноздрей. Даже не запах, а намек на него — мужчина явно не прикасался к бритве уже несколько дней. Щетина подчеркивала его мужественность — Эмелия невольно подумала о том, сколько тестостерона, должно быть, кипит в его крови. Цитрусовые нотки в лосьоне заставили ее память пошевелиться. Эмелии был знаком аромат согретых солнцем лимонов…
— Доктор сказал, я смогу забрать тебя домой, как только ты достаточно окрепнешь, чтобы путешествовать.
Звук его голоса, низкого, глубокого, сексуального, запустил по коже Эмелии новую партию мурашек. Незнакомец говорил с заметным испанским акцентом, она сразу же вообразила, как эротично он разговаривает на родном языке, музыкальность которого всегда ласкала ее слух. Но что-то в мужчине настораживало ее, за его внешним спокойствием чувствовалось какое-то сильное подводное течение, напряжение, возможно, даже злость. Эмелия сама не знала, что ее беспокоит, — она ничего не могла прочитать в его непроницаемом взгляде, но ее удивляло, что ее так называемый муж до сих пор не притронулся к ней, не сделал попытки обнять. Не то чтобы ей очень этого хотелось… Или все-таки хотелось?
Она посмотрела на его бронзовые от загара руки с длинными сильными пальцами. Они расслабленно висели вдоль тела, но ей показалось, что совсем недавно кулаки были сжаты. Переведя взгляд на его лицо, Эмелия заметила прокатившиеся под кожей желваки. За что он так злится на нее? «Нет, конечно же он не злится, — подумала Эмелия. — Он просто расстроен, он в шоке от того, что жена его не помнит. Любому мужу это было бы странно и неприятно».
— Прости. — Она облизала губы, пытаясь найти выход из лабиринта, в который превратилась ее память. — Ты, наверное, думаешь, что я ужасная… Но я даже не помню твоего имени.