— Подождите!
Мужика снова бросили на колени. Я спрыгнул с коня.
— Кто таков? Что хотел?
— Смилуйся, государь. Челом бью. Дочка у меня, забрали дочку.
— Кто забрал? Зачем?
— Люди твои. Дочка у меня Евдокия, повитуха. Сказали, будто лекаркой возьмут.
Я оглянулся. Подъехавший боярин Милославский, пожал плечами.
— Ладно, с дочкой разберемся. А с топором, зачем бросился?
— Так я это. Плотник я. Нельзя мне без топора.
Боярин Милославский показал на свою свиту.
— Вот Тимофей Ильич, про лекарей всё знает.
— Хорошо, плотника отпустите. И топор верните. Поедем, посмотрим на лекарей.
Мы подъехали к бараку, который должен был символизировать лечебницу. Идея была моя, но люди строившие сие заведение, не представляли, как должны выглядеть лечебницы. Впрочем, мне понравилось, лучше так, чем в каждой каморке, больные без ухода.
Однако повитухи здесь не было. Она пошла работать по своей специальности, то есть принимать роды. Нас проводил лекарь, кстати тоже не иноземец.
Роды очевидно прошли. Из дома вышла женщина, не видя нас, повернула в другую сторону.
Очевидно, напугали её догнав целым «войском». Но виду не подала. Повернувшись, слегка поклонилась всем сразу.
— Здравствуй, Евдокия.
— И тебе, поздорову.
— Говорят ты повитуха хорошая. Поедешь со мной в Москву?
— Зачем тебе повитуха?
— Не мне конечно. Сестры у меня, тетки. Да мало ли кому может понадобиться. А хороших повитух нет. И батюшка твой не будет волноваться. У меня тебя никто не обидит.
— А батюшку мово возмёшь? Он древодел хороший.
— Ну что ж если хороший, возьму. Готовься. Земля подсохнет и поедем.
В Воронеже пришлось задержаться ещё на несколько дней. Ударили морозы, не надолго, но потом развезло дороги. К тому же теперь не все ехали верхами. Со мной ехала лекарка Евдокия, пришлось и отца её взять. Пригласил на день рождения Иван Богдановича. А он тоже не молод, чтоб верхом ехать. Так что в этот раз и выехали позже и ехали дольше.
Конечно я обрадовался, когда показалась Москва, но въезжая в эти узенькие, кривые и грязные улочки, настроение опустилось.
Ну, ничего. Вспомнилось, что именно Фёдор Алексеевич улучшил канализацию в Кремле. По его инициативе строились каменные дома и мостились улицы. Даже кредиты выдавались под строительство каменных домов. Так что тогда он, а теперь я, буду улучшать Москву.
Поехали сразу в Измайлово. Хорошо в двадцать первом веке МКАД есть. А сейчас одна дорога через Москву.
Приближалось две даты, счастливая дата, мой день рождения. И неприятная дата, наступление турок.
День рождения можно сказать, прошёл почти привычно. Почти те же гости.
А вот война с Турцией шла уже несколько лет. Это если можно так сказать, была сезонная война. На зиму турки и крымские татары уходили на юг. С наступлением тепла и появлением травы шли в наступление.
Вот и сейчас решили взять Чигирин, который отошел к Руси год назад.
Для меня пока был бонус, я знал, как прошли эти бои. Поэтому представлял, где можно вмешаться, а где и так, без меня всё будет хорошо.
Турецкая армия под командованием Ибрагим «Шайтан» паши выступила из лагеря под Исакчей 6 июня и двинулась к Чигирину. В походе к нейприсоединились крымские татары во главе с ханом Селим-Гиреем, а также молдавского господаря Антона Росетти и валашского Георгия Дуки. 13 июля турецкая армия была в Тягине (Бендеры), 23 июля переправилась через Буг у Песчанного брода на Кучманском шляхе, и 30 июля передовой отряд крымских татар показался в окрестностях Чигирина. Основные силы Ибрагим «Шайтан» паши подошли к городу 3 августа и встали лагерем в версте от городских стен (крымский хан с основной ордой прибыл 10 августа), и с этого дня началась осада Чигирина.
В первый же день осаждённые сделали вылазку. Около тысячи стрельцов, и более тысячи казаков. Бой продолжался целый день. Удалось отогнать турок от крепости. Первая небольшая победа.
Но это было только начало. На следующий день турки отрыли шанцы и поставили в пятидесяти саженях или примерно всего в ста метрах две батареи из шестидесятифунтовых и пятидесяти фунтовых орудий. Затем турецкий командующий послал в крепость требование о сдаче. Получив отказ, турки за два часа до рассвета, открыли огонь по городу. Бомбардировка продолжалась весь день. Тяжелые орудия подавили артиллерию крепости и разрушили верхнюю часть стены.
Потом враг продвигался каждый день примерно по десять саженей. Наконец остановившись на расстоянии в двадцать саженей, теперь турки вели стрельбу практически в упор.