Стоп!
Я протерла глаза, не веря в такую справедливость вселенной.
- Вот и я про то же, - захихикала Дина. – Недурно корова вышла, да?
Не в бровь, а в глаз! Взору предстал истинный шедевр! Белый плащ, покрывшийся грязевой аппликацией. Те же украшения на щеках и лбу. Но больше всего порадовал стыд, исказивший и без того не слишком прекрасные черты! Вот теперь я готова была записать Самойлова в любимые фотографы. Надо будет Виталику приглашение на выставку отправить. Готова даже билеты оплатить. Пусть посмотрит на инфекционную зазнобу, во всей красе!
Три часа я провела в чудесном расположении духа. Острила без умолку, как шут на королевском празднике. Без единого возражения согласилась на пешую прогулку до ледяного городка. И даже не только съехала с горы на попе (несколько раз), но и в снежки с тремя мальчишками поиграла, засунув самому нахальному внушительный ком за шиворот.
- Между прочим, мы ещё в кафе собирались, - напомнила Дина, пока мы вместе скрывались от бомбардировки за объемной ледяной фигурой зайца, который больше смахивал на отъевшегося к зиме медведя.
- Я и сейчас не имею ничего против… э-э-э… горячей пиццы, - я извернулась и запустила снаряд в подобравшегося слишком близко мальчишку. Попала прицельно – аккурат в лоб. Пацан плюхнулся на пятую точку, свёз варежкой шапку на затылок. Расхохотался и резво отступил на четвереньках.
- Я на роллы рассчитывала, - призналась подруга, лепя огромный ком, будто снеговика возводить собралась. – Но пицца, так пицца. Главное, чтоб на пороге не развернули. Ты ж на снегурочку похожа. В смысле, на основательно подтаявшую.
- Да хоть на Бабу-Ягу, - отмахнулась я. – Мы клиенты, а, значит, правы.
Снеговика мы всё-таки слепили. Вместе с мальчишками. Когда все подустали от боя и решили объявить ничью. Высоченного – с человеческий рост. Волосы сделали из палочек, для носа приспособили кусок от чьих-то поломанных ледянок. Пусть нос получился асимметричным, зато красным, как и полагалось на морозе. Пацаны были в восторге и, прощаясь, стрясли с нас обещание наведаться сюда ещё раз – в первый выходной после праздников.
Кафе, обещающее на вывеске итальянскую кухню, встретило приглушенным красноватым светом и спокойной, настраивающей на романтический лад музыкой. Оказавшись внутри, я поняла, насколько сильно озябла, полтора часа предаваясь снежным играм. Но хорошо-то как! Мигом вспомнились отроческие подвиги на горках, после которых я неизменно обнаруживала в подъезде веник. Родительница отказывалась пускать меня на порог, пока не счищу ледяные наросты с одежды. Впрочем, за дело я принималась рьяно, обильно покрывая брызгами стены и пол. Это был своего рода ритуал, завершающий очередную бурную прогулку…
Я заставила разум вернуться в настоящее и раскрыла меню, размышляя, какую пиццу предпочесть – с любимыми грибами или морепродуктами в качестве компенсации Дине за отказ от японской кухни. Так увлекалась нетривиальными названиями, вроде «Рапсодия» или «Гнездо», что не заметила странного поведения подруги. Она и не думала изучать предлагаемые блюда. Сидела, рассматривая парочку в другом конце зала. Влюбленные, позабыв о еде, увлеклись друг другом.
- Ди-и-ин, - я шлепнула её по руке. – Неприлично пялиться. Понимаю, он вот-вот съест её вместо десерта, но…
Я осеклась на полуслове. До мозга, контуженного после недавнего буйства, дошло, кто перед нами. Самозабвенную страсть изображали никто иные, как Алёна с Виталиком. Я не узнала их сразу из-за резкой смены имиджа. Безрогая корова перекрасила блекло-русые патлы в агрессивный рыжий цвет, а ошибка моей жизни обкромсал шевелюру и демонстрировал армейский ёжик.
- Идём отсюда, - предложила Дина. – Заказ всё равно не сделали.
Я мотнула головой.
- Это будет позорным бегством. Останемся и будем делать вид, что их нет. Не устраивать же скандал на людях.
- Издеваешься? – процедила подруга сквозь зубы. – Не собираюсь я сидеть и смотреть, как ты кривишься до бесконечности. Это они весть о твоей смерти распространили? Не смотри в одну точку! Отвечай!
- Они, - кивнула я покорно. Радость от обнаружения снимка Алёны на выставке сошла на нет. – И это не всё. Вчера у двери мой портрет оставили. С траурной лентой. Не поленились порог лепестками алых роз усыпать.