- Яна, ужин готов, - послышался мамин голос. – Ярослава накладывает. Садись.
Я приподнялась на локте, недоумевая, с чего родительнице приспичило приглашать меня вместе со всеми. В последние годы я трапезничала отдельно, забирая тарелку к себе в комнату. Раздражала мамина манера заводить за столом разговоры, совершенно не улучшающие пищеварительный процесс.
- Не пойду! – крикнула я закрытой двери.
- Ещё как пойдешь! – не согласились с той стороны. – Полчаса от твоей бабки претензии по телефону выслушивала. Мол, ты бледная. Небось, я тебя голодом морю. Поднимайся и марш на кухню!
Я возвела глаза к потолку. Раз подключилась Мартыновна, придется подчиниться. Маман, наверняка, в бешенстве. А нам с ней завтра нужно бабкин день рождения пережить. Сообща. Делать это лучше, не перессорившись друг с другом.
Ярика на семейном ужине, к счастью, не оказалось. Иначе пришлось бы слушать их с мамой споры о будущем братца со «шваброй». Пока я без вдохновения ковырялась в тарелке, родительница обсуждала с Яськой последние дворовые сплетни. Новый роман соседки снизу и развод жильцов с первого этажа, сопровождающийся громогласным разделом имущества. Но потом маман заметила мою апатию и отсутствие аппетита.
- А у тебя что стряслось? – осведомилась она грозно.
Я не удивлялась её паршивому настроению, учитывая «предательство» сына и завтрашний «праздник», однако ответила в тон.
- Тебе тоже будет «весело», когда сотрудница по лестнице кубарем скатится, а на контору следователя натравят, чтобы разобрался, кто полету посодействовал, - я яростно проткнула вилкой котлету. – Лучше ответь на вопрос. Помнишь, как ходила со мной маленькой в магазин за платьем? Тебе сразу два приглянулись, и ты не знала, которое купить…
- Синее или в полоску?
- Точно!
- Яна, ты издеваешься?
Я вытаращила глаза. Теперь маман рассвирепела всерьез. Крашенные светлые волосы приготовились встать дыбом.
- И не думала. А что?
- Ты мне в детстве весь мозг проела этой историей! – родительница поднялась и с грохотом поставила пустую тарелку в раковину. – Рассказывала всем, как я платья мерила, а потом пришёл дядька-колдун и всех разогнал.
- Кто пришёл? – благоговейно переспросила Ярослава, переводя подозрительный взгляд с меня на главу семейства. Сестренке-то было известно, что сверхъестественные силы очень даже существуют.
- Никто! – маман в порыве чувств швырнула младшенькой полотенце, хотя та в нем не нуждалась. – Доедай рис! А ты! – она ткнула пальцем в мою сторону. - Запомни раз и навсегда: не было никакого магазина! Прекращай говорить глупости. А то не посмотрю, что выше меня вымахала, поставлю в угол за враньё! Или Мартыновне расскажу, что это не я, а ты разбила её убогий сервиз с розочками. Тот, за которым она во времена дефицита очередь в ЦУМе отстояла!
- Ну и дела, - протянула сестренка, когда маман удалилась, хлопнув сначала кухонной дверью, а потом и той, что вела в её спальню. – Что за колдун?
- Ты же слышала, - я отодвинула недоеденный ужин, - я его придумала.
- Ага, - Ярослава насмешливо сузила глаза.
Но я не стала ничего объяснять. Последовала примеру родительницы, но без издевательства над дверьми. Очень хотелось выплеснуть негодование на того, кто, во-первых, разбирался в магических катаклизмах, а, во-вторых, этого заслуживал. И пусть больше не жалуется, что не звоню сразу!
Алексей Данилович ответил после первого гудка и без единого возражения выслушал всё, что накипело. И гневный пересказ последних событий (исключая слова рыжей собаки о его персональном проклятье), и обиженное шипение на злодейку-судьбу, а заодно магов, вторгшихся в мою жизнь без приглашения. Заговорил чародей лишь, когда я устала от собственного ворчания и многозначительно примолкла.
- Яна, я задам несколько вопросов. Не отвечайте сразу, если трудно вспомнить. Позвольте памяти вести вас. Но аккуратно. Представьте, что распутываете клубок. Если сильно потянуть, нить порвется. Итак, первая встреча с Вольдемаром произошла в том самом магазине?
Сначала мысль о позднем «интервью» показалась неуместной. Но едва я мысленно вернулась к забытым событиям, раздражение ослабило хватку.
- Думаю, да. Но выглядело всё по-другому. Простые декорации советского детства. Помню платье на вешалке с жуткими ромбами. Ужас!
- Литвинов находился внутри?
- Нет, - я устроилась кровати, постаравшись не задеть ногами Жозефину-Симону. - Стоял на улице. Смотрел сквозь стекло на... - я представила больное, «пыльное» лицо с ввалившимися глазами. Они глядели мимо меня. За спиной кто-то был. Сидел на полу? - Простите, Алексей Данилович, но эта ниточка не хочет тянуться. Тут блок.