Зрители аукциона поступили по-разному. Часть бросились в стороны, стараясь как можно скорее затеряться в торговых рядах. Часть подались назад, но бегству не предались, твердо решив досмотреть представление до конца. Распорядитель испарился, будто его и не существовало. Несколько сметливых продавцов ближайших лотков шустро прятали товар под прилавки, тонко чувствуя приближающийся хаос. Казалось, что в воздухе, будто в трансформаторной будке, копилось неконтролируемое электричество, от которого приподнимались волосы и пахло озоном.
– Пхам-ардор, вам не уйти! – прорычал Бордим, надевая шлем и шагнув вперед. – Окружай их, парни!
Отряд Следопытов послушно выполнил приказ. Гулы наверняка понимали, какое наказание ждет клан после расследования инцидента. Но были полностью преданы князю и не собирались отступать. Рассыпавшись полукольцом, они стали медленно надвигаться на наших героев, потрясая обнаженными мечами, топорами и бумерангами. Теперь их глиняные маски казались не просто вычурно-грозными, они пугали…
– Приказываю вам остановиться!
Толпу под помостом взрезала пестрая колонна вооруженных гулов и арсилитов. Более чем двух, похожих одеждой или комплектом вооружения, среди них было не найти. Знаки родов на наплечниках, плащах, шлемах или заспинных штандартах сообщали, что это сборная стража Торжища, на восемь Циклов формируемая из нескольких прибывших в каверну кланов для поддержания правопорядка. Командовал ею высокий блондин-арсилит, закованный в легкую темно-красную броню и сжимавший в руках короткую алебарду.
– Князь Бордим! – он снова обратился к Измельчителю, когда два десятка его солдат оттеснили зевак и выстроились перед сценой. – Приказываю спрятать оружие! Ты находишься на самой границе дозволенного, и я не рекомендую ее переступать.
На периферии (подальше от эпицентра, но так, чтобы было видно и слышно) продолжали собираться подземники. Многие закрывали будки и магазины, чтобы лично стать свидетелями столь необычного происшествия. На соседнем помосте даже приостановили аукцион руды, а его аудитория шумно потекла на звуки перепалки.
Шипастая маска вожака Глиняных повернулась к страже. Через узкие прорези были видны пепельные глаза, с лютой злобой буравящие законника. Настя, вдруг до последнего нюанса прочитавшая настроение гула, с сожалением поняла, что адреналиновая вспышка не позволит главному Следопыту выполнить приказ…
– Пхам-ардор, арсилит, – голос из-под шлема глухо вибрировал, – я зачехлю катейю, как только щенки умрут, а я заберу свой трофей!
Услышав это, правоохранители Торжища открыто зароптали. Многие обнажили клинки, кто-то взвел курок ружья, кто-то возмущенно выругался, призывая вспомнить старинные уставы. Командир в багряном доспехе неодобрительно покачал головой, всем своим видом призывая не делать глупостей. Следопыты между тем все ближе подкрадывались к ребятам и звероморфам, оказавшимся в тупике, – снизу лестницу подпирала стража, сверху окружали гулы-охотники.
– Мамочка, – прошептала Настя, – что же теперь будет?
– Крумм вступит в бой, – слова кота были неразборчивы из-за рычания, выплесками рвущегося наружу. – Друзья побегут и найдут убежище у урожайщиков. Если мы…
Полосатый не договорил. Может, к счастью, может, к беде, но близняшки так и не узнали, что будет, если… Равно как не успел возразить Бордиму и светловолосый офицер.
Потому что толпа вдруг всколыхнулась, будто через нее перла напролом паровая колесница, и на открытое пространство перед помостом выкатились девять вооруженных гулов. В которых, к своему сожалению, обессиленный Витька узнал Нерях. Впереди семенил коротышка с перебинтованной головой, одна рука которого покоилась на перевязи… и через миг дети вспомнили его, отправленного в полет мощным хвостом Старшего Брата. За спиной «летуна» маячил еще один знакомый гул – тот самый, что спасся бегством, бросив оружие.
– Вот они, ребя! – завопил раненый, тыча в чужеродцев здоровой рукой. – И кошка эта с ними была! – А затем обернулся к вожаку Следопытов и угрожающе затряс кривым пальцем: – Ты, Бордим, это брось! Наша добыча за кровь наших собратьев! Мерзавцы натравили на нас хранителей Наседки! И камень у них!
Гулы-грабители одобрительно загудели, вскинув оружие (тоже лишенное Пут Благоразумия). Казалось, легкость нарушения законов каверны уподобилась простуде, заражая направо и налево и не давая возможности задуматься о последствиях. Арсилит, командовавший стражей, лишился дара речи. Хлопнув себя по щеке, будто не мог поверить своим глазам или пытался проснуться, он возмущенно прокричал: