– Это становится традицией… – с иронией усмехнулся Локо. И все же миролюбиво согласился: – Будет сделано! Ваш синдриний – ваши правила!
Шустро покатил прочь, оставив за кормой охотников Бордима, бессильно грозящих вагону вслед. Сам князь, проводив желтую кабину ненавидящим взглядом, развернулся и молча растворился в дыму ближайшего пожарища.
– Неужели смогли… – пробормотал Витя, тяжело откидываясь на спинку сиденья. – Я думал, не выйдет…
– Глупости ты думал! – подмигнул ему брат, а затем потер ладони и насвистел незатейливую мелодию из новехонького гимна КорКома. – Мы справились!
Однако Настя не разделяла Димкиного оптимизма.
Ссутулившись у окна, она с тоской рассматривала проплывающую внизу каверну, охваченную настоящей войной. Торжищу, во всяком случае именно этому, пришел неоспоримый конец. К потолку, застилая лучи прожекторов, поднимались черные столбы дыма. Повсюду раздавались выстрелы, кричали гулы и арсилиты, торговцы прятали или уносили товар. Звероморфы-коты дрались со звероморфами-псами.
Места стоянок некоторых кланов превратились в настоящие военные форты, ощетинившиеся стволами, наконечниками стрел и клинками (такую тактику, например, избрали урожайщики, для которых внезапная бойня стала настоящим бедствием). То тут, то там раздавались взрывы. Лязгали боевые ходуны. Пытаясь раньше иных вырваться из каверны, меж собой то и дело сталкивались паровые самокаты, переворачиваясь и вспухая облаками белоснежного пара…
– Что же мы натворили… – прошептала девочка, закусывая губу. Она откинула капюшон и даже забыла потеребить последнюю уцелевшую завязку. Побелевшие пальцы вцепились в оплетку окна. – Братики… Крумм… Что же мы наделали?..
– Твоей вины в этом нет, – спокойным низким голосом сказала Киртана.
Саблезубая кошка лежала на животе возле брата, нервно вздрагивая, когда Локо качался сильнее обычного. Прекратив вылизывать раненую лапу, звероморф подняла голову и взглянула на девочку.
– В этом нет вины твоих братьев. Нет вины Крумма. Нет вины Киртаны. Мир, поддерживаемый вождями Катакомбурга, хрупок и недолговечен. Вы поступили правильно и благородно. Взваливать на себя вину за случившееся после торгов глупо. А еще ты должна помнить, что виновные будут наказаны…
– Нужно заметить, – странно заплетающимся языком вдруг перебил ее Витька, – что это не так легко предст… И если бы мы разумн… шпенчтабылбы…
И вдруг завалился набок, чуть не упав со скамьи.
– Святы-платы! – охнул Дима, подскакивая к брату. – Да он ранен!
Как же они не заметили раньше?!
Как упустили, не обратили внимания на заплетающиеся Витькины ноги и бледность лица! Весь его левый рукав пропитался густым и липким, а из-под одежды уже бежали красные ручейки. Браслет, управлявший ошейником экс-Смотрителя Карла, был напрочь залит и выведен из строя. Плотная ткань куртки оказалась рассечена вместе с рубашкой, в ровной прорехе виднелась страшная рана – Бордим не промахнулся… И пусть его чудовищный бумеранг не отнял жизнь Вити, он жутко рассек ему руку в районе трицепса, чуть ниже плеча, почти достав до кости.
– Мамочка родненькая! – воскликнула Настя, одним прыжком пересекая кабину и склоняясь над раненым. – Витенька, родной! Как же так?!
Димка, закусив губу так, что позже на ее краешке появился синяк, уже выдергивал из штанов ремень. Сквозь боязнь потерять близкого человека, отвращение и страх допустить непростительную ошибку мальчик бессвязно подумал, что теперь пришла его очередь перетягивать руку брата. Откликнувшись на это неприятное воспоминание, у него самого на предплечье заболел шрам, оставленный кинжалом Маргариты Дрейфус…
Набрасывая петлю на Витину руку, Димка поморщился – рана казалась куда страшнее той, что ему довелось получить в цирке. Настя, вцепившись в воротник куртки, не могла пошевелиться. Кошки, с трудом удерживая равновесие, встали рядом, заглядывая из-за спин.
– Держись, братишка, скоро все кончится… – роняя со лба капли пота, с деланой усмешкой пробормотал Дмитрий. – Настюха, чего расселась? Зажимай вот тут! Ага, крепче держи, изо всех сил! Поняла? – Затянув и зафиксировав ремень чуть выше пореза, он обернулся к звероморфу, стоявшему так близко, что в его зеленых глазах Дима увидел собственное отражение. – Крумм, далеко до Лифта?
Тот повел усами, словно спохватившись. Скользя по полу и переезжая от одного края кабины к другому, направился к пульту голосового взаимодействия с Локо. Стукнув лапой по объективу внутренней камеры и завладев вниманием Плясуна, Крумм стал объяснять маршрут.