— Князь, Великий магистр отсутствует, — сообщил тот.
— А когда он вернётся? — спросил Витовт.
Рыцарь только пожал плечами. Литовец какое-то время подержался за ручку двери, а потом махнул рукой:
— Ждать бесполезно. Я приду в другой раз. Передайте магистру, что я был и просил бы его назначить мне время для встречи.
Рыцарь приподнялся и с поклоном ответил:
— Ваши слова ему будут переданы.
Но дни шли за днями, а приглашения не было. Витовт скрипел зубами. Единожды у него появилось желание плюнуть на всё и уехать. Куда? «Да хоть в Московию. Бегали же туды мои братья и находили там должный приём». Но горячность проходила, верх брал разум. «А Софьюшка?» И это определило его дальнейшее поведение. Он решил действовать по-другому: не ждать больше приглашения, а нагло прийти к магистру. «Кто я? Князь! Сколько раз магистры обращались ко мне с нижайшими просьбами. А тут? Я больше не намерен ждать. Надо спасать Софью». Витовт обратил внимание, что один из молодых рыцарей довольно тепло относится к нему. Найти его было просто: раз в неделю он дежурил у ворот замка. В день его дежурства Витовт отправился к воротам. Молодой рыцарь приветствовал князя дружескими словами.
— Как тебя зовут? — спросил Витовт, приостанавливая коня.
— Макс, — ответил тот, приятно улыбаясь.
— Макс, — обратился Витовт, — мне надо увидеть магистра. Тебя не затруднит дать мне сигнал, что он у себя?
Макс улыбнулся и ответил:
— Для вас, великий князь, я всё выполню.
— Вот и хорошо. На-ка возьми, — и протянул ему золотой талер, — гульни с дружками, — улыбнувшись, сказал Витовт.
Рыцарь застенчиво покраснел, но монету взял. А покраснел он от того, что, по уставу, он не мог этого делать.
Макс не обманул и в один из ближайших вечеров осторожно пробрался к двери князя и, озираясь по сторонам, тихонько постучал в дверь. Сердце князя ёкнуло. Он даже улыбнулся себе.
Витовт быстро оделся и через двор направился к дворцу магистра. Стража, стоявшая у входа, попыталась было его остановить, но князь кое-что унаследовал от отца. Он выхватил меч и плашмя огрел одного стражника так, что тот мешком свалился на землю. А второй, не ожидавший такого поворота, не успел увернуться от пинка Витовта и отлетел в сторону, скорчившись от боли. Дорога была свободной.
Он шёл по коридору тихой львиной походкой. Дойдя до двери опочивальни Великого магистра, он рывком открыл дверь. Конрад сидел к нему спиной, а на его коленях восседала смазливая городская служанка. Она первая увидела вошедшего и стыдливо спрыгнула с колен магистра. Фон Юнгинген резко, негодуя, повернулся и уже готов был обрушиться на вошедшего смельчака потоком громких угроз, но, увидев князя, растерянно поднялся:
— Ты?! — словно убеждаясь в увиденном, произнёс он.
Витовт усмехнулся.
— Уже начинаешь забывать мня, дорогой Юнгинген, а когда-то мы были почти друзьями.
Но магистр уже пришёл в себя, растерянность его мгновенно растворилась.
— Время меняет всё, — буркнул он. — Зачем пришёл? — спросил он, даже не приглашая Витовта сесть.
— Время, — князь присел, — Великий магистр, не терпит. Я могу потерять единственную дочь. Это всё, что у мня осталось. А дороже её у мня никого нет.
Магистр прошёл, не глядя, мимо князя и подошёл к окну. Там он увидел, как служанка юркнула в карету. Он проводил её взглядом до самых ворот. Карета выехала беспрепятственно. Магистр вздохнул с облегчением, и душа его подобрела.
— Надеюсь, князь, вы здесь никого не видели? — склонив голову, спросил магистр.
— Никого, — подтвердил Витовт.
— Вот и хорошо!
Он вернулся на место и стал, загибая пальцы, перечислять, что орден ждёт от него.
— Я всё исполню! — убитым голосом ответил князь. — Только бы спасти дочь!
— Крепись, князь, — магистр подошёл к нему и положил руку на его плечо, — мы постараемся…
ГЛАВА 7
На следующее утро после ночного избиения Василия, друзья, затеявшие это покушение, собрались у Кирдяпы. Пришёл туда и Александр, тверской княжич. Они ему рассказали, что побили Василия. Но на их сообщение Александр не отреагировал и вскоре ушёл. Семён удивлённо посмотрел ему вслед и, повернувшись к Кирдяпе, сказал:
— А чей-то он себя так повёл?
Кирдяпа пожал плечами. А Родослав заметил:
— Сам нас надоумил на это, а щас умывает руки.
Семён добавил: