— А ето хто? — Татарин показал кнутовищем на Алберду.
— Этот? — Василий поглядел на друга. — Этот… мой проводник. Тута, в вашей степу, заблудиться, как плюнуть.
Татарин улыбнулся. Потом сказал:
— Ладно, езжайте. Спросите там мурзу Сарная.
Василий и Алберда переглянулись. Княжич достал из кармана серебряный рубль и бросил татарину. Тот ловко его поймал и быстро сунул за пазуху.
Спускаясь пологой дорогой, Алберда сказал:
— Ну и молодец ты, Василий. Я уж думал тово… схватют.
— Пока пронесло, — проговорил Василий, — но надо держать ушки на макушке.
Алберда засмеялся.
На подъезде к стойбищу их встретила целая стая собак. Почуяв в них чужаков, они вели себя весьма агрессивно. Пришлось пустить в ход плети.
— Ночью, брат, не проберёмся, — заметил Василий.
Этой фразой он попал в яблочко. Алберда обдумывал этот вариант. Ему стало ясно: усиленная стража и эти собаки… да, пожалуй, надо что-то ещё придумывать. А он-то ехал сюда с намерением узнать, где Ольга, и ночью её выкрасть. Но князь Едигей оказался весьма осторожным человеком.
— Чё, вертаем назад? — каким-то расстроенным голосом произнёс Алберда.
И Василию стали ясны намерения его друга.
— Не тужи, брат, чё-нибудь придумаем. А щас нельзя. У Сарная надоть побывать, може, чё и узнаем.
По дороге им попадались то старухи, то старики. Спрашивал Алберда. Татарский он знал хорошо. Только третий старик показал шатёр Сарная. Около входа в его шатёр сидели на сёдлах два немолодых татарина. Когда Василий и Алберда остановились и слезли с коней, те поднялись и насторожились. Заговорил Василий. Он по-прежнему играл роль купеческого посланника. Но теперь он старался говорить по-татарски. Это подействовало на охранников. Один из них вошёл в шатёр, но вскоре вернулся и, тыкнув в грудь Василия, произнёс:
— Пошли.
Василий незаметно подмигнул Алберде и скрылся в шатре вслед за стражником. Мурза обедал. Он сидел на шкуре, скрестив ноги калачиком. Спину ему подпирали несколько подушек, набитых шерстью. Перед ним, на широкой доске, стояло огромное блюдо с кусками жареного мяса, кучка дикого лука с белыми головками и плоскими тёмно-зелёными стеблями, кувшин и глиняный бокал. Пальцы и рот были в жире. Обтерев тряпицей руки, он приложился к бокалу. Выпив, сытно рыгнул и спросил:
— Какие шкуры надобны?
— Какие есть? — вопросом на вопрос ответил Василий.
Мурза, повернув голову, крикнул. Вскоре из внутреннего шатра показался немолодой, с подозрительным взглядом татарин. Он склонился к мурзе, и тот что-то ему сказал. Татарин кивнул и вернулся во внутренний шатёр. Ждать пришлось долго. Василий опустился на пол, застланный шкурами, и сел по-татарски. Мурза ухмыльнулся и подозвал его пальцем. Княжич, не вставая, попрыгал к нему. Это рассмешило татарина. Он подвинул к нему блюдо и сказал:
— Ешь.
Василий церемониться не стал. Выбрал зажаренный кусок. Краем рубахи вытер лицо и спросил по-татарски, чем запить. Татарин подвинул ему свой бокал. Василий и тут не церемонился. Взял кувшин и налил какой-то жидкости. Выпив, понял, что это был кумыс.
Трудно сказать, как бы продолжилась их встреча, но вернулся татарин. На плече у него, свёрнутые трубочкой, лежали шкуры. Он их развернул перед Василием и зацокал языком: мол, очень хороши.
— Щас посмотрю.
Княжич взял первую из них и начал рассматривать. Долго смотрел и высмотрел порез. Он засунул в него палец и покачал головой.
— Сколько? — спросил Василий.
Татарин ответил:
— Двадцать за рубль.
— Не! — Василий попытался подняться. — Пойду к мурзе Едигею. У ейво лучи и дешевле возьму.
Мурза взъерошился.
— Моя лучи, — произнёс он по-русски, — а мурза нету и скоро не будет. — Теперь он говорил на своём родном.
— Есть Мурат.
— И Мурата нет. С Едигеем уехал, — сказал татарин.
— Когда вернутся?
Татарин пожал плечами, потом ответил:
— Не скоро. В Самарканд уехали.
Василий задумался.
— Тридцать за рубль отдашь?
Татарин отрицательно покачал головой.
— Ладно. — Поднимаясь, Василий промолвил: — Я скажу хозяину, но боюсь… не согласится.
Поклонившись, он пошёл прочь.
Вернувшись, Василий рассказал о встрече. Выслушав его, Алберда спросил:
— А про Ольгу?..
Василий покачал головой:
— Мурза не дурак. Могёт и догадаться. Бросит нас в яму, и мы тогда ничего не сможем сделать. А пока мы на воле, есть надежда.
— Ты прав, — вздохнул Алберда, — буду искать деньгу.
— Назад? — спросил Василий.