Спустя долгое время, уже изнывая от усталости, Стенсер заметил хижину в окружение особо густых зарослей деревьев. Изуродованные, невероятно искривлённые деревья, местами, переплетались меж собой. Сама избушка выглядела весьма сомнительной, тёмной от старости, едва ли пригодной для жизни. Но над крышей вздымался слабый дымок, — печная труба совсем скромно выступала из крыши.
«Неужели в этой вонище, среди всего этого гниения, в таком доме может кто-то жить?» — думал Стенсер, а сам уж предполагал, что там, за дверью, его ждёт полуночница. — «Только если она думает, что меня так просто можно загнать в угол… она явно ошибается!»
Подходя к двери, переводя дыхание, Стенсер готовился дать самый жесточайший отпор за свою жизнь. Но стоило ему только отрыть дверь и увидеть внутри знакомую девушку, как дыхание спёрло.
— Ты? — удивлённо спросил Стенсер.
89
Стенсер сидел рядом со старой печью. Кладка местами прохудилась, и всё небольшое жильё было подёрнуто сизой дымкой. Только молодой мужчина не чувствовал запах дыма, — его перебивали острые и горькие ароматы различных растений.
Девушка, которая что-то торопливо разминала в ступе, Стенсеру была знакома. Он точно знал, что уже встречал её, но только более взрослой. Не понимал, как такое может быть, но с удивлением рассматривал её лицо: «Если добавить несколько морщинок, то совершенно и не отличишь!» — думал он.
Вскоре девушка начала врачевать ожог. Но, ни боли, ни даже лёгкого жжения Стенсер не ощутил, — рука, словно стала чужой, — слушалась и отзывалась, но всякого ощущения и в помине не было.
Лёгкими и твёрдыми движения девушка срезала волдыри, а после, на ожоги, ложила припарки. И, что изумило Стенсера, он ощутил тепло, которое впитывалось в его тело от этих размятых трав.
Удивляясь тому, что его не корёжит от боли, он перевёл взгляд на сидевшую на полу, всё ещё державшую его руку, девушку. В её глазах Стенсер, к ещё большему изумлению, увидел живейшую обеспокоенность.
— Как… — начала девушка, но голос дрогнул и она кивнула на только что обработанную руку.
Ничего не понимая, не зная, бояться или вздохнуть с облегчением, Стенсер ответил:
— Хорошо… теперь всё хорошо.
Девушка только нежно улыбнулась, а после, как будто так и должно было быть, обняла его крепко-крепко и уткнулась головой ему в живот.
Стенсера уже только одно это обеспокоило, но когда он услышал всхлипывания и тихие рыдание он вовсе потерял под ногами почву: «Да что, пёс вас всех съешь, происходит?» — думал он, не зная, попытаться её успокоить или бежать. Но, ответ оказался более чем очевиден. — «Она мне помогла… зачем бы ей просто так помогать, если хотела сделать мне какую-то каверзу? Да и…» — он глянул на руку, которая совсем недавно сводила болью с ума.
Здоровая рука сама собой легла на женскую голову. Он мягко поглаживал каштановые, грубоватые волосы. И сам, изумляясь, как его голос может нежно звучать, — он нашёптывал успокаивающие слова.
Так шло какое-то время, пока девушка немного не успокоилась. После этого она начала ругать себя за неосмотрительность и сетовать, что это она виновата в его ожоге. Она говорила это так, словно случился конец света по её вине, а Стенсер, уже задорно улыбаясь, говорил:
— Это? Да пустяки! Не обращай внимания!
Но девушка не унималась и продолжала себя ругать:
— Не нужно было так делать… зачем я только так…
Продолжая ощущать, что всё это, по меньшей мере, неправильно и глупо, Стенсер спросил:
— Можешь мне объяснить, что случилось не так и почему ты так об этом беспокоишься.
И, из сбивчивого рассказа Стенсер уяснил, что это самая девушка, в просторном и расшитом сарафанчике, сидевшая на полу, на коленях, именно она пыталась укрыть его от полуночников на болоте. Она использовала блуждающие огни, но те, по её неосмотрительности и глупости, навредили ему.
— Понимаешь? Это всё моя вина… моя! — дрожащим голосом вновь начала она и из глаз опять побежали слёзы.
Вздохнув, Стенсер сказал:
— Да брось ты! В жизни и не так случается, так что же теперь, убивать за это? К тому же ты мне с рукой помогла, а это уже чего-то, да стоит!
Потребовалось ещё какое-то время, чтобы объяснить ей, что он не держит зла и что всё хорошо. И после того, как девушка совсем уж перестала на этот счёт беспокоиться, он смог спросить её:
— Скажи, откуда я могу тебя знать? Мне кажется, что мы уже встречались прежде, но… тоже касается и тебя, верно ведь? — задумавшись, он продолжил. — Ты, как я помню, когда я пришёл, сразу же узнала меня. Мы были знакомы прежде или, я что-то не понимаю?