— Что это? — спросил мужчина.
— Он убережёт тебя от блуждающих огней! — она посмотрела на его руку, которая уж почти зажила. — Не хочу, чтобы ты опять пострадал…
Стенсер, повинуясь странному настроению и впечатлению, потрепал её по голове, точно провинившуюся девчушку.
— Ничего, — ободряюще сказал он. — Порой полезно, — ободряет и заставляет быть чуточку разумным.
Закрыв за собой дверь и проходя рядом с мирно летавшими, разноцветными парящими огнями, Стенсер впервые смог вздохнуть с облегчением. Чувство, словно его сковывали цепи, наконец-то осталось позади. И то беспокойное ощущение тесноты стало чем-то далёким и бессмысленным.
«Теперь бы только до дома добраться, — думал он, ощущая слабость от усталости. — И ни на кого бы не напороться!»
Но, как назло, когда Стенсер был близок к тому, чтобы выбраться с болот, он нос к носу почти столкнулся с одним из полуночников. На голову ниже его, весь худощавый и в рваной одежде. Одна рука, как Стенсер успел заметить, полностью была без мяса, — костяшка. Другая рука у полуночника была переломана, и локоть оказался совсем не с той стороны, где должен быть.
Можно было бы попробовать удрать на тот холм, из-за которого он и не заметил полуночника. Можно было бы попытаться вернуться на болота, ведь блуждающие огни, наверное, пугали полуночников. Или попытаться броситься на утёк, только либо в сторону деревни или к пруду. Но, Стенсер мало того, что просто побежал в деревню, скорее домой, так он ещё, пробегая под самым носом у полуночника, крикнул:
— Беги, дурак! Догонят, до костей сожгут! — это был порыв молодости, нелогичности и простого раздолбайства.
И, когда полуночник, побежав в то же направление, уверенно обогнал, Стенсер едва удержался чтобы оглушительно не расхохотаться на всю округу. Его до того рассмешило спешное бегство полуночника, что пришлось замедлить бег, а после, свернув в сторону, он всё же захохотал.
«Так вот чего у него с рукой случилось!» — думал молодой мужчина.
Вдыхая свежий, холодный воздух полной грудью, он наслаждался одиночеством и свободой. Одна мысль о семье для него звучала неправдоподобной и глупой:
«Рано мне ещё о подобном думать! Чему я буду учить детей? Будьте детки мои неразумными, глупыми и… в лапы к полуночникам пытайтесь угодить!»
Вновь рассмеявшись, уже шагая среди густого бурьяна, он рухнул на холодную землю и уставился вверх, на небо затянутое тучами. И луна, которая прежде почти не показывалась, легко просвечивала сквозь слабые тучи.
«И ведь знаю, что так здоровье попортить можно… знаю, что уродцы рядом блуждают… — думал Стенсер. — Но чего же я тогда тут развалился? — и, как счастливый дурак, растянулся в блаженной улыбке. — А потому, что могу себе позволить, — мне нечего терять!»
Спустя какое-то время он вспомнил о том, что прежде искал ведьму, и, уже понимая задним умом, задумался: «Да ведь это она и есть! — но, вспоминая об её хижине, сказал себе. — «Ну и что с того? Обратно идти, что ли? Потом, быть может, подумаю о подобном!»
Домой он вернулся под самое утро. Все трое стариков спали за столом, как подумал Стенсер: «Меня что ли ждали?»
Одним одеялом, которым накрывался сам, накрыл домового и дворового, сидевших рядом. Другое одеяло, которое лежало на полу, Стенсер накрыл дворового. Старики продолжали тихо посапывать. А молодой мужчина, видя это, вновь заулыбался и сготовил завтрак. Только неосторожное бренчание ложки, — тело заметно подводило, плохо слушалось, — разбудило хозяйственных духов.
— Глянь, — услышал Стенсер за спиной, — вернулся!
Обернувшись, молодой мужчина со смехом спросил:
— А куда я от вас, старые бобыли, денусь?