Стенсер попытался вспомнить, как он в деревню пришёл. Пытался упомнить, откуда путь держал. Ничего, совершенно ни-че-го на ум не приходило, кроме головной боли и пульсации в висках от слишком рьяного усердия.
— Я не помню, ни как сюда пришёл, ни откуда пришёл, ни даже зачем. — не на шутку опечалившись, отвечал человек. — Не знаю, есть ли мне еще, где место? Не припомню, есть ли у меня дом и нужен ли я кому-нибудь… да что там, — воскликнул мужчина, обводя небольшое помещение широким жестом, — всё моё восприятия мира ограничивается этим домом!
— Хочешь сказать, что не помнишь даже что вокруг дома? — растеряв недоверчивость и даже несколько испугавшись, спросил домовой.
— Да так… смутно помню, что вокруг брошенные и старые дома. Помню одичавшие деревья и высоко заросшую кругом землю.
— Дела-а-а! — протянул старик. — Чудны дела твои, чудны!
Стенсер, ощущая обречённостью, только и смог спросить:
— Что?
Домовой, пошамкав немного, почесал бороду, а после, немного тише обычного, с некоторым почитанием спросил:
— Ты видел огненную птицу?
Стенсер пожал плечами и сказал:
— Не знаю, не помню.
Старик ещё несколько раз задавал вопросы о какой-то птице с пламенными крыльями, но так и не получил никакого ответа, кроме: «Не знаю. Прости, я не помню» — и тому подобные. Однако, когда человек спросил сам об этой птице, старик замахал руками и сказал:
— Нельзя. Не могу я об этой чудо-птице говорить! Не разрешает она, да и не смотри так, не стану ей наперекор поступать!
Вслед за этим, они продолжили пить уже поостывшую воду. Стенсер не на шутку опечаленный, а домовой с каким-то восхищением, смотря куда-то в сторону и не замечая окружения.
Спустя время, мужчина вновь спросил:
— Так с чего мне стоит начать деревенскую жизнь?
— А? — переполошился домовой. Он только что выпал из мира грёз и ему пришлось припомнить, кто сидит перед ним, и переспросить. — Чаго?
Стенсер повторил вопрос.
— А, это! — улыбаясь, ответил старик. — Если это и правда была Она — домовой сделал паузу, подчёркивая важность странной птицы. — Тогда ты и в самом деле должен справиться.
— Справиться с чем?
— Со сложностями деревенской жизни! — хохотнул домовой.
— Так что, всякого деревенского встречает огненная птица?
— Нет… особенности местности и… да чего ты меня такими вопросами заваливаешь? Нельзя мне о ней говорить, и точка!
Стенсер кивнул и замолчал.
Старик требовательно сказал:
— А ну-ка, покажи-ка мне свои руки!
Молодой мужчина послушно сделал то, что от него потребовал домовой. Старик схватил своими грубыми и мозолистыми руками, руки молодого человека, — вертел их и придирчиво осматривал.
— Мда, — протянул спустя пару минут старик. — Слабенькие!
Стенсер совсем опечалился, думая, что ему вновь придётся идти невесть куда, но старик продолжил.
— Ну, ничего, немного времени и тяжёлого труда… такого из тебя мужика сделаю!
9
— Идём на улицу. — сказал домовой. — Не гоже так, дома объяснять, что да где находится. — хохотнув, прибавил. — Ничего ж не поймёшь!
Когда они выходили, Стенсер зажмурился от яркого света, — за последнее время, пока болел и лежал в темноте, глаза немного отвыкли от яркого дневного света.
Выйдя на улицу, вдыхая свежий воздух, мужчина ощутил, как закружилась голова. Его восхитило окружение. Он, напрягая память, постарался вспомнить, что видел прежде: Это был край с ветвистыми и уродливыми в ночи деревьями. При свете дня те же самые деревья вызывали мечтательные чувства. Оглядываясь кругом, он чувствовал, как неимоверно и отрадно на него влияет столь дивный край.
Старые и мрачные дома выглядели совсем иначе, — точно уставшие от долгой жизни старики. Только разница, между стариками и домишками, раскинувшимися кругом, была в том, что их, дома, можно поправить. Молодой мужчина, ничего не смысля в строительстве, смело воображал, как самостоятельно, один, их все поправит.
Домовой зашагал по улице, а Стенсер вслед за ним.
Молодой мужчина оглядывал заросшую бурьяном землю. Видел огороды, раскинувшиеся за домами, — представлял, как там, вместо диких трав и сорняков, образовывались аккуратные грядки.
Заметив, как Стенсер мечтательно глядит кругом, домовой сказал:
— А ведь когда-то этот край процветал, да!
Молодой мужчина кивнул, но едва ли понял, что сказал ему старик.
— Почти сотня семей, — важно продолжал старик, — представляешь? Почти сотня семей, с детьми, скотом, возделываемыми землями… и ведь каждый ещё мастерил чего-нибудь! Так, совсем редко попадались лентяи или олухи…