— В реку что ли? — оторопел рыболюд.
— Ну да.
Рыболюд так красноречиво поглядел на человека, что тот замер. Жабры у его собеседника раздались в стороны и стали почти шире плеч.
— От только посмей… от только попробуй! — угрожающе, понизив голос, говорил рыболюд. — Я тебя тогда тоже, в реку отпущу… на самое дно, да на пару дней!
— Значит? — растерявшись, спросил человек.
Рыболюд взял ведро и пододвинул к человеку, чтобы тот не вставая с места, мог бросить рыбу.
— Бросай, — потребовал он, — и не смей их жалеть, сами виноваты!
— Ага, — протянул Стенсер, не понимая происходящего.
— Не сиди просто так… не люблю я такого! Насаживай на крючок и бросай!
Стенсер сделал, что от того требовал рыболюд.
Шло время, а ведро всё наполнялось, да наполнялось. Понемногу общаясь о перемене времени, Стенсер понял, что как собеседник, его новый знакомый не так уж и плох. Только он уяснил и ещё кое-что:
— Так ты им вроде правителя?
— Сейчас? Вроде… вроде того… только что вроде. А ведь когда-то меня слушались, как отца, как владыку и бога. Даже самый несмышленый и глупый малёк слушался. А уж как почитали меня, о!
— Из-за чего так всё переменилось? — полюбопытствовал Стенсер.
— А из-за вас, людей — человеков! Куда вы запропастились? Где пропали? Без вас ведь я им не особо-то и нужен оказался…
— Насчёт других не знаю. Я сам в деревне только-только жить начал. Хотя… не знаю. — рыболюд вытаращился на человека. — Понимаешь, память отшибло… начисто выбило из головы!
Рыболюд с минуту пристально глядел на человека, а после только кивнул и продолжил:
— Так значит, о других тоже ничего не знаешь?
— Нет. Ничего.
— И ты один здесь, последний из людей?
— Да вроде того, разве только старик, Будимир. — Стенсер запнулся, прикидывая в уме, а стоит ли упоминать, как сам себя старик кличет? Решил, что ничего дурного не случиться. — Домовым себя кличет.
Рыболюд, услышав имя Будимир весь так воспрянул, с оживился и так внимательно посмотрел на человека, но после, услышав «домовой», неожиданно сник. Правитель реки огорчённо вздохнул, а после сказал:
— А я-то уж подумал… эх!
Они ещё какое-то время говорили. Рыболюд спрашивал о деревне, называл какие-то имена, а Стенсер рассказывал, что знал, то есть почти всегда говорил: «Нет, не знаю». И сам рассказывал то, что видел.
Перед самым уходом, Стенсер совсем осмелев, спросил:
— Я в здешних местах только-только. Ничего не знаю. Может, чего посоветуешь?
— За землю и то, что на ней не скажу… — начал рыболюд. — Там уж будь осторожней и всего опасайся… да только не бойся! Мало кто боязливых любит!
Стенсер кивнул.
— А в воде и вблизи воды, — понизив голос, продолжал рыболюд. — Бойся превыше всего меня.
13
— Что ты делаешь? — воскликнул домовой.
В сумраке дома, Стенсер сидел за столом и неумелыми движениями пытался вспороть брюхо рыбины.
— Рыбу чищу, — удивляясь, отвечал человек, — разве не видно?
Старик задохнулся от возмущения, но всё же остановил, как позже он сказал, порчу ужина.
— Дай сюда нож! — потребовал домовой.
Быстрыми и точными движениями, старик выпотрошил рыбу, и только после глянул на чешую. Разглядев, что Стенсер её не счистил, домовой воскликнул: — О Боги! — а после стал уже чистить чешую.
— Тебя разве не учили, что нужно и шкуру скоблить? — спрашивал домовой, но глянув на оторопевшего человека, хмыкнул: — Как ты только жил?
Старик-домовой приглушённо ругался и бубнил себе под нос: — плохая нынче смена наросла! — и всё же показывал и объяснял, а после говорил, — пробуй сам.
Так Стенсер учился и постигал сложную науку, «скобления шкуры» и «потрошения» рыбы.
Чувствуя, что не получается также ловко и умело выполнять работу, как старик, Стенсер говорил себе: «Ну ничего… дай мне только время, а уж я научусь ни чуть не хуже тебя рыбу чистить!»
После они вместе варили суп: крупная кастрюля с водой, — немного гречневой крупы и очень много рыбы. И, как итог, у них получился не суп, а: «Да это же каша!»
Когда Стенсер снял кастрюльку с печи и поставил на стол, собираясь накладывать в тарелки поздний ужин, старик замахал руками и, бросив: — Подожди немного, — убежал из дома.
«Чего это он?» — думал Стенсер. А увидев, как старик вернулся, держа в руках странные травы, спросил. — Будимир, ты чего?
— Не отдёргивай!
Старик мелко нарезал травы и бросил их в густой не то суп, не то кашу. Перемешал и, потянувшись густым, ароматным паром, сказал: