После ужина, забравшись под одеяло, Стенсер вспомнил о странных птицах и сказал:
— Эй, Будимир… не спишь?
— Чего тебе? — раздалось с печи.
«У него что, там лежанка? То есть, я сплю на полу, а он, — там, в тепле и уюте?» — и Стенсер попытался разозлиться, но не вышло. Да и печь рядом была такая тёплая, и так хорошо было, что даже обидится не смог, мысленно только добавил. — «Вот ведь хитрец!»
— Помнишь, я говорил тебе о том, что в лесу топором не пользовался? Я, конечно, догадываюсь, почему так случилось. И всё же, может где и ошибаюсь?
— Что ты можешь знать? Давай, говори уже.
Стенсер, запинаясь, рассказал о случившемся, о дятлах и их короле. Рассказал, как они беспокоились, и как их король на него зыркал, когда видели поднятый топор. И как успокаивались, если Стенсер опускал топор.
— Как по-твоему, это ведь всё из-за топора?
— Верно мыслишь… им деревья нужны… они их в обиду не дают. Только если палые там или что-то в этом роде.
— А что бы они сделали, скажем, возьмись я рубить целое, живое дерево?
— Мы бы с тобой сейчас не говорили. Ясно?
«Куда уж яснее!» — подумал мужчина.
— Так значит, если в лес ходить, то лучше без топора?
Глаза у Стенсера слипались, он закрыл их. Раздался звук, как старик тяжело спрыгнул с печи, а после торопливо подбежал к человеку. Мужчина, пересилив себя, раскрыл глаза.
— Ты что, дурак что ли? В лес, да без топора! Совсем одурел без дуры-то?
— А что такого? Так ведь лучше, — вяло отвечал Стенсер.
Старик грозно глядел на уставшего и невнимательного человека. Рассказывал, что в лесу есть звери, которые не прочь полакомиться человеченкой. Говорил много и сбивчиво, а последним его аргументом стало:
— Вот кто к дураку с топором в руках полезет? Чего от него ждать? Да и вообще? У него топор? Нет, не хочу спросить, как из леса выйти, — уж лучше я здесь потеряюсь, чем подойду к нему!
Мужчина хохотнул. Но старик продолжал:
— Без топора в лес ни ногой!
— Если так уж и нужно что-то с собой взять, то буду брать нож.
— Нож! — вскричал домовой, а после говорил с издёвкой. — Нож! Берегитесь, берегитесь, у него нож! Ужас, какой, у него нож!
Спустя пару минут старик со злобой сказал:
— У-у-у, я тебя! Вот только посмей в лес, да без топора, у-у-у!
И уже засыпая, Стенсер сказал:
— Ладно, ладно… я тебя понял.
17
Телом Стенсер был невероятно слаб. И, с непривычки, он невероятно устал, после долгого и тяжёлого дня. У него не находилось сил, даже чтобы пошевелиться. Ему хотелось спать, спать и, пожалуй, поесть. Однако, у домового были другие планы.
Старик попробовал тормошить молодого человека. Пытался добудиться его, говоря:
— Эй, соня, утро уже!
Только Стенсер, едва приоткрыв глаза, глянул на домового и тут же перевернулся на другой бок.
Старик забубнил себе под нос, отошёл. Но, спустя какую-то минуту, вернулся и предупредил человека:
— Рядом с тобой стоит ведро… оно, конечно, на половину пустое, но… тебе ведь этой воды хватит, чтобы проснуться?
«Он что, не даст мне поспать?» — вяло подумал Стенсер.
С трудом он сел и, как разбуженный совёнок, глядел кругом, — взлохмаченный, сонный и ничего не соображающий.
— И чего расселся? — с негодованием спросил домовой.
— Что? — протянул человек, и не понимая, глянул на старика.
— Завтрак иди, делай!
Мужчина поглядел на стол, где была кастрюля. Ему вспомнилось, что прошлым вечером они доели кашу. Ему предстояло готовить, в таком-то состояние! Поднимаясь на ноги, он мысленно охарактеризовал это одной фразой: «Ох, грёбанный стыд!»
Не мало намучившись, Стенсер сготовил завтрак, — обжарил ломтики мяса, остатки хлеба, и всё это на кусочке растопленного сала.
— Приятного аппетита, Будимир. — сказал человека, а в голосе его слышалась неприкрытая обида.
— Спасибо, — улыбаясь, ответил домовой, беря тарелку.
И пусть настроение было испорченно самым скверным образом. Пусть он не выспался, пусть! Ну, уж на чём, на чём, а на аппетите Стенсера беды и невзгоды не сказались. Он, прежде чем старик успел попросить добавки, умял вся, что приготовил. На просьбу старика он ответил с набитым ртом:
— Прости, Будимир, добавка того… всё.
Старик посмурнел, хотел разразиться ругательствами. Только постучав пальцами по столу он, с обманчивым добродушием, сказал:
— Я тебя предупреждал, что говорить с набитым ртом, это к худу?
— Да, — продолжая чавкать, ответил Стенсер.
Старик улыбнулся. Он с хрустом сжал руки. Стенсер впервые обратил внимание на слишком уж не здорово вздувшиеся суставы.