«Да она же у него переломана! — думал Стенсер, разглядывая лапку. — И он, чувствуя боль, крича, всё равно кидается на меня?»
Растеряв всякое желание пинать зайца, Стенсер подумал: «А ведь он защищает своё место… я здесь непрошеный гость, а повёл себя как!..»
Чувствуя жалость к этому злобному, зелёному комку шерсти, Стенсер отступил чуть дальше, и, поморщившись от боли в ушибленной руке, взял с земли топор.
«Пожалуй, мне и в самом деле пора… надеюсь, он успокоиться и перестанет делать себе больно».
И уже не обращая внимания на свою боль, Стенсер пошёл домой. Рукоять топора он крепко стиснул, — пальцы побелели. И всё думал о том странном, почему-то взволновавшем его зайце.
«Мало того, что ему напакостил, так ещё и сколько ненужной боли он из-за меня испытал… И ведь я не знаю чем ему помочь!»
В бессильной злобе Стенсер ругал себя за неосмотрительность. Топал домой, пытался взять в толк, кого ему лучше о том зайце расспросить и хоть как-нибудь помочь.
«Нужно, пусть даже малостью, да помочь!» — решил он для себя.
И уже подходя к дому, когда солнце зависло где-то в высоте, Стенсер вспомнил об одном маленьком, вредном знакомом, который жил у него под окном. Первая их встреча оказалась не самой лучшей, но мужчина верил, что, раз они смогли спокойно поговорить, то, должно быть, можно к нему обратиться.
«Или же, как крайний вариант, спросить Будимира… Речник наверняка разозлиться, так что не буду испытывать его слабое терпение… что зайцу будет за радость, если я, не сумев ему помочь, пропаду где-нибудь на дне реки?»
Зайдя в дом, Стенсер положил топор рядом с печью. Только после заметил старика-домового сидящего за столом и внимательно глядевшего на него.
— Ты налегке? В лес не ходил?
— Ходил, да как-то не дошёл… — сказал Стенсер, думая. — «А стоит ли ему говорить?»
Вздохнув, и собравшись с духом, Стенсер всё же спросил:
— Будимир, а ты часом не знаешь о таком зелённом зайце? Он живёт рядом с лесом, на высоком склоне.
28
В тихом полумраке дома, сидя за столом, мужчина наблюдал, как по комнате расхаживает домовой. Глаза следили, как старческая, длинная бородища влачится по полу. Вслушивался в звук торопливого, тяжеловатого шага и старательно пытался не слышать той ругани, которой сопровождал своё хождение старик.
— Нет, вы поглядите на него! Нашёл тут, понимаете ли, — домовой не мог подобрать нужного слова. Остановился. Нахмурился, а после, хлопнув себя по лбу, продолжил расхаживать и отчитывать Стенсера. — спаситель, понимаете ли, выискался!
Мужчина впервые за долгое время, никуда не спеша, рассматривал одежду домового. Старые, грязные и засаленные обноски, штопанные-перештопанные, со множеством разномастных неосторожных заплат. Стенсер задумался: «А ведь от такой одежды должен быть страшнейший запах… так отчего же я не замечаю? Привык? — память напомнила, как старик уже несколько раз притаскивал домой какие-то травы, после которых обыденная еда становилась много вкуснее и приятнее. — Он что, может травами запах свой затаить?»
Хотел было спросить о своей догадке, но, посмотрев, как стоя перед ним, и ругаясь, на него глядит старик, счёл за благо промолчать.
«А ведь такая нечистоплотность должна доставлять уйму беспокойств и хлопот. Неужели он не замечает? Или, быть может, ему попросту до такой степени стало всё равно, что не чувствует неудобств? — Стенсер, засучив рукав рубашки, поглядел на потемневшую от грязи руку, и подумал. — А ведь я и сам привыкаю к такому, — не замечаю неудобств».
В глубокой задумчивости, переведя взгляд с рукоплескавшего старика, Стенсер посмотрел на ведро с водой: «Наверняка здесь где-нибудь есть баня. Ну не могут ведь люди жить вечно в грязи!»
По-видимому, старик заметил не ладное и, не успел Стенсер опомниться, как перед его глазами возник домовой. Старик молчал и внимательно глядел на него.
— Что? — спросил мужчина так, словно ничего не случилось.
— Скажи, сделай милость, объясни мне старому дураку… Вот на кой ляд ты туда вообще полез? Тебе что, заняться больше нечем? Нет, я понимаю, скучно стало, но… зачем ты к этому зайцу пристал? Да и что за глупость ты такую выдумал? Помогать животным, тьфу!
Мужчина смотрел в лицо старика. Страшное хотелось зевнуть, с трудом только себя и пересиливал.