«Он что, всё это время потешался надо мной?» — в какой-то момент, злоба, которую он испытывал к себе, перекинулась на малыша.
— Ах ты маленькое животное! — сдавленно сказал мужчина, протягивая руки к летуну, но тот вспорхнул.
— Но-но-но, попрошу без рук! — сердито сказал он, а после, пару раз шмыгнув носом, жалобно продолжил. — А то мне страшно, и я расплакаться могу!
Мужчина некоторое время безуспешно ловил попеременно хохотавшего или гнусавившего летуна. Тот юрко избегал рук и всячески потешался над человеком. Но тот смех, пропитанный молодой шалостью, был не чужд и молодому мужчине, он подумал: «Ох, как же я, должно быть, со стороны смешно выгляжу!» — и до того живо себе это представил, что и сам засмеялся.
Некоторое время летун передразнивал человека, а тот летуна. И оба котились со смеху. Все переживания отступили, и человек смог впервые за долгое время просто посмеяться.
Спустя время, когда они немного успокоились, мальчишка первым заговорил:
— Так что ты там про зайца спрашивал?
— Да, точно… заяц! Как, по-твоему… — Стенсер смолк, видя, что малыш вновь скуксился и начал хлюпать носом. — Да ну хватит уже! Дважды одно и то же уже не смешно!
— Ладно, — коротко бросил летун и враз успокоился.
Мужчина некоторое время объяснял, что ему нужно. Он просил совета у летуна, как можно помочь зайцу, хотя чувствовал некоторое сомнение в своём маленьком приятеле.
— Я понял, — сказал малыш, — и есть один способ… понимаешь ли, все духи любят подношения.
«Ага, всё-таки зелёный заяц — дух!» — думал Стенсер.
— И если тебя так уж волнуют его зубки, то… принеси ему орешки.
— Сколько? — спросил человек.
— Да, десятка, наверное, хватит…
Чувствуя неладное, мужчина спросил:
— Для чего именно хватит?
Летун посмотрел на человека, как на дурака:
— Конечно, чтобы он зубы переломал!
«Вот и у кого я совета спрашиваю?» — мысленно удивлялся Стенсер.
Пришлось ещё какое-то время потратить, чтобы добиться вразумительного ответа:
— Так ты что, этой злюке не станешь каверзу учинять?
— А? — переспросил человек, удивляясь сказанному летуном, но тот не заметил и человек сказал. — Нет, не собираюсь.
— А жаль!
— Так чем?..
— Да понял я, понял! — нетерпеливо перебил мальчишка. — Можешь попробовать принести ему хлеб… многие полуденники его предпочитают. Ну, там ещё молоко… да и так…
«Нужно расспросить, наверняка что-то любопытное!» — подумал мужчина.
— Полуденники? — переспросил Стенсер.
— Да ну тебя! Ещё не хватало и это объяснять! — гневно вскричал малыш, взлетел и… полетел куда-то в сторону далёкого холма полного деревьев.
«Вот и поговорили о полуденниках…»
30
— Ты что делаешь? — спросил домовой.
Мужчина стоял рядом с печью и, сняв одну из конфорок, поставил на огонь сковородку. Держа в руках кастрюльку, он там смешивал что-то внешне не особо приятное.
— Да вот, хлеб решил сделать, — как ни в чём не бывало, ответил Стенсер.
Ему не были известны секреты и особенности приготовления хлеба. Он смешал промокшую, с неделю назад, муку с водой. Сделав густоватую кашу и, скомкав один неказистый шарик, бросил его на раскалённую сковородку. «Тесто» зашипело и зашкворчало.
— А ну дай сюда! — скомандовал домовой, оттесняя мужчину от печи. — Кто ж так делает!
После, ходя за стариком по пятам, мужчина слушал, как его ругают. Домовой также сетовал на то, что: — Ничего-то нужного нет! Что же за хлеб, на муке с водой? — ругался, но всё же пытался спасти дело.
Стенсер вышел вслед за домовым на улицу, внимательно следил, какие тот собирает травы, но, только и смог, что сказать себе: «Та, которая с пушистыми цветами и толстым стебельком», — да, — «Те травы, которые рядом с дорогой, почти по ней стелется, и разрастаются в изобилии мелкими, вьющимися веточками».
— Смотри внимательно, сколько таких, и сколько таких можно смешивать, — больше не стоит, а меньше… это уже дело вкуса. — сказал домовой, когда они вернулись домой. Они стояли у стола, и старик мелко нарезал травы. — Вот эта трава даст приятный привкус, — показал он ножом на одну траву, а следом, указывая на другую, прибавил. — А от этой… силы хорошо поправляет и здоровье бережёт. — пристально глядя, старик спросил, — понятно?
Стенсер едва ли мог понять происходящее, — так это было непривычно, да и травы он с трудом отличал. Но кивнул. Как будто по привычке. Просто по другому не мог поступить.