«Нужно убираться отсюда… наверняка они меня так просто не оставят!» — думал Стенсер.
Только сил и возможности подняться на ноги у него уже не было. Мужчина, желая окончательно избежать возможности тесного знакомства с преследователями, на четвереньках пополз в сторону бурьяна. И только тогда послышался шелест крыльев. Он знал кто кружил над его головой, знал, что неизбежно услышит, знал, но всё же совиный вопль заставил сердце сжаться, как от неожиданного испуга.
«Вот ведь крыса пернатая!»
И точно под освистывание, как маленький, но невероятно уставший ребёнок, Стенсер полз через дорогу к полевому бурьяну. И ведь дорога была не особо широкой, но преодолеть её стоило не малых сил. Ещё больших усилий стоило заставить себя отползти от дороги хоть немного вглубь.
«Нужно затаиться, нужно укрыться где-то подальше, чтобы эти, — думал он, и представил образ щелкунов, — не увидели сразу, чтобы им эта зараза летучая не могла помочь!»
Когда преследователи спустились с холма, когда они не торопливо приближались к полю, Стенсер смог их должным образом рассмотреть. И то, что он себе навоображал было куда как мягче действительности.
Это были высокие создания, едва напоминавшие собой людей. Длинные руки оканчивались когтистой лапой. Ноги, выше колена, крупные и мясистые, но ниже колена, — тростинка обтянутая кожей. Голова как у человека, но у каждого из щёлкунов был свой собственный, не похожие на другие, клюв.
Эти птицы-переростки не спешили подходить к полю. Поворачивались друг к другу, перещёлкивались о чём-то. И только один, точно заводила, стоял впереди других и вглядывался чёрными глазищами в поле.
С тревогой в сердце, смотря на странных созданий в редкие прорехи бурьяна, человек удивлялся:
«Чего они там медлят? Наверняка знают, где я… так чего же они?»
Не один из преследователей не торопился зайти в бурьян. Тот, что держался впереди сородичей, с явной неуверенностью, приблизился к невидимой черте. Его сородичи слишком уж часто перещёлкивались. Оглянувшись, он несколько раз гулко щёлкнул, — и настала глубокая тишина. Вновь глянув на поле, встретившись взглядом с загнанным человеком, птицеподобный шагнул в густые заросли трав.
Точно этого только и ожидая, где-то вдалеке взревел медведь. И так громко проревел медведь, что травы зашумели, словно налетел порывистый, злой ветер. Уши заложило, но Стенсер продолжал глядеть на преследователей… смотрел не отрываясь, как те быстро улепётывали, а сам задумался:
«Спасся из одной пасти, а попал в другую!» — обречённо думал Стенсер.
Готовясь к худшему, больше не имея сил бороться, Стенсер развалился и уставился, сквозь колыхавшиеся травы, на усыпанное звёздами небо. Он сознавал, что если ему с трудом удалось уйти от тех «птичек», то уж от испугавшего их медведя ему точно не скрыться.
Только странное дело, грозное животное не спешило к человеку. С течением времени в сердце оживала надежда, что сможет выжить, что сможет убраться с поля и вернуться домой. И так он крался, так осторожно двигался, что каждый шорох, который он делал, отзывался живейшей тревогой: «Того и гляди, опомниться зверь, да придёт за наградой!»
Из одичавшего поля Стенсер выбирался уже заметно смелее. И стоило выбраться, как увидел свою деревню. Он уже не мог воспринимать её иначе, кроме как свою. Ему хотелось скорее убраться домой, подальше от всех тех странностей, которые успели свалиться за ночь.
Только он медлил. Внутренний порыв. Странный, неразумный порыв требовал, чтобы он поблагодарил своего, пусть и случайного, спасителя.
«Не думаю, что он хотел меня выручить… просто повезло. — думал Стенсер, — да и не услышит… надеюсь, не услышит!»
Но всё же, перед уходом домой, обернулся к высоким, точно стеной росшим травам и сказал:
— Спасибо, что выручил… и что не съел, тоже спасибо.
35
На следующее утро, скромно позавтракав, Стенсер поплёлся на речку. Были опасения, что тот злосчастный туман дело рук речника. Но есть, было, нечего, а найти иного способа пропитания ума у него не хватило. Да и со стариком толком поговорить не получилось, — раним утром, он куда-то ушмыгнул.
«Эх, ну и дела!» — думал человек, глядя на прибрежье. Было тяжело подходить к реке, голову заполоняли самые разнообразные опасения. — «Вот подойду к реке, да как утопит!»
Стенсер осторожно, мелкими шагами подошёл к воде. Опасливо оглядываясь, стал приглушённо кликать: — Эй, речник… речник!
Водный дух показался не сразу. Мужчина уж приходил в тихое отчаяние, когда из воды показалась знакомая голова. Своими могучими ручищами, речник взобрался на берег и перво-наперво, с облегчением сказал: