И после такого отдыха он заметно лучше работал. Даже на солнцепёке он только дважды искупался и почти не таился в тени, — старательно работал, разламывая крепкий завал. Вечером, когда к нему приплыл речник с водорослями, Стенсер ухмыляясь, спросил:
— Ну, как тебе? Не плохо ведь, за день-то!
Речник тоже улыбался, но в голосе, молодой мужчина, всё же услышал, помимо радости, некоторое нетерпение. И глаза у рыболюда слишком уж пристально глядели на завал.
— Да, славно… славно…
— Как по твоему, — спрашивал человек, — за завтра успею разобрать остатки?
— Я на это надеюсь… очень надеюсь! — и тут речник не удержался от широкой улыбки, в которой обнажил свои острые, узкие, невероятно многочисленные зубы.
«А он и в самом деле может быть опасным!» — впервые задумался о подобном Стенсер.
Вернувшись домой, ужиная, он вновь глядел на комок противных водорослей и думал: «Неужели такова плата за хороший, крепкий сон? — но тут же ухмылялся, вспоминая, как весь день работал, как хорошо себя чувствовал, и говорил себе. — Ну, что же… не так уж она и высока!»
52
Утро оказалось на удивление лучше прежнего. Вроде бы, куда уж лучше? Но Стенсер чувствовал, словно остатки завала ему под силу разобрать голыми руками.
Обильно позавтракав, Стенсер побежал к завалу, — иначе поступить не мог: было такое чувство, словно сила рвалась наружу, а удержать её в себе не имелось никакой возможности. И дав волю своим силам, Стенсер ощутил, что: «Да я ведь теперь всё смогу! Сам, без какой-либо помощи!»
Добежав до реки, Стенсер оглядел масштаб работы, улыбнулся, радуясь, что есть чем себя занять и, схватив брошенную прошлым вечером дрыну, стал расшатывать особо крупные камни.
Опавшая толстая ветвь, которой он подлез под камень, скрипела и прогибалась. Только молодой мужчина вошёл в раж, и не думал о том, что не стоит слепо полагаться на обретённую силу. Напротив, он позволял ей буйствовать, не мало не заботясь о возможных последствиях, — за что и поплатился.
Он, собравшись с силами, с воплем толкнул ветвь от себя, — она прогнулась дугой, но каким-то чудом не переломилась. Он толкнул её вновь, уже помогая ногами, ветвь выгнулась страшным образом, а Стенсер замер, удерживая её. Он чувствовал, что камень поддался: «Ещё чуть-чуть… совсем немного и… я тебя!..» — думал он.
Только на деле не молодой мужчина одолел камень, а хрустнувшая ветвь одолела его, человека. Стенсер стоял у самого края возвышенности, а камни, которые он так старательно выдирал, как щебень заскользил под ногами. И прежде чем человек улетел в воду, он ободрал руку о сломавшуюся ветвь.
Имей камень, и ветвь разум, можно было бы смело предположить, что это их тщательно спланированный заговор. Будь судьба хоть немного властна над жизнями смертных, то можно было бы обвинять её. Как возможность, можно было бы сетовать на плутовку — жизнь, но на деле Стенсеру стоит корить только свою неосмотрительность и опьянение нежданно обретённой силой.
И всё же, именно эта сила помогла ему выбраться из воды, даже когда он крепко ударился на мелководье о камни, которые сам туда и накидал. Смог выбраться на сушу и, что удивительно, не поломаться от неудачного падения. Разве что кровоточившие раны доставили некоторые неудобства.
«И что же? Это меня остановит? — едва ли не смеясь, думал Стенсер. — Таким меня не пронять!»
Только он всё же избегал неосмотрительных и заведомо глупых поступков. Во всяком случае, старался. И всякий раз, когда в нём начинала говорить неосмотрительность, желавшая скорее управиться с работой, выложиться по полной, выпустить накопленную силу, — он удерживался и методично, по воле рассудка, продолжал работать.
Ближе к вечеру, после порядочной работы, Стенсер стоял на берегу. Широко улыбаясь, с радостью глядя на результат своих трудов, он утирал обильно катившийся по лицу пот.
«Ведь больше боялся, глядя на тот монолит!» — умилялся он, видя, как река легко перетекает через слой рассыпанных камней.
Речник вновь не заставил себя ждать. Он словно наблюдал со стороны и с нетерпением ждал, когда же человек закончит работу. Рыболюд вольготно прошёл едва скрытой водой росыпе камней. Глянул на человека и бросил:
— В благодарность за работу я не стану тебя топить… в этот раз… но если ты ещё хоть раз подойдёшь к моей воде, если поймаешь хоть одну мою рыбку, да даже если тень отбросишь на мои владения… — рыболюд выразительно хлопнул своими огромными, могучими руками.
— Вот те раз! И это такая благодарность? — не на шутку изумился молодой человек.