Ухмыльнувшись, не чувствуя страха, молодой мужчина крепче сжал черенок. Шагнул на встречу к своему врагу, и весело бросил:
— Один раз я тебя уже убивал!
74
Домой Стенсер вернулся весь израненный, в своей и чужой крови. Он был явно не в себе, если не сказать больше, — безумен. Старик перепугался одного его вида и взвинченного, весёлого состояния.
— А говорил, что не успею! — со смехом, сказал молодой мужчина. — Успел, справился, и ещё отбился!
И как бы старик не глядел опасливо на человека, как бы ни косился на окровавленную лопату и рваные раны на теле человека, всё же заговорил:
— Что ж ты так неосторожно? Опять раны, — печально говорил домовой. — Опять весь израненный.
— Только, немного больше обычного, — весело ответил мужчина.
Старик-домовой поглядел в окно, на мрак сгустившейся ночи, покачал головой, и уж было засобирался пойти из дома, но мужчина его остановил:
— Лучше дверь не отворять… с одной тварью я ещё могу справиться… но не со всеми же разом!
— Как же твои раны? — спросил домовой.
— А-а-а, — протянул мужчина, отмахиваясь, — пустяки.
На самом деле его рваные раны вовсе не были пустяковыми. Кровоточили. И кожа свисала надорванными лоскутами. Голое мясо подрагивало. Но Стенсер, по всему выходило, не чувствовал боли. На его лице играл яркий багрянец, а сам он был необычайно весел.
— Раны нужно обработать… как же это, без трав-то?
— Обойдусь! — легкомысленно воскликнул мужчина. Улыбаясь, он пытался внушить спокойствие домовому, но только ещё больше пугал.
— Их нужно промыть… хотя бы промыть и закрыть, — настаивал домовой.
— Да брось ты! Что мне будет?
Но старик не отступал и впервые за вечер проявил характер, в его голосе послышалась твёрдая решимость:
— Хошь, бей меня, но раны я тебе промою! И только посмей брыкаться, пуще дворового тебя побью, — не гляну, что и так уже изранен!
Стенсер вначале опешил, но после, громко расхохотался.
— Эх, нравишься ты мне, Будимир! Славный ты, решительный!.. Знаешь, что нужно и не пасуешь… хотя, я уж начал подумывать, что ты меня боишься, но… — едва удерживаясь от смеха, Стенсер погрозил ему пальцем. — Молодец ты, домовой, молодец!
Перекусив перед сном, Стенсер, с плотно перевязанными ранами залез под одеяло. Старик, промывая раны, смог избавить его от части того безумного настроения, которое как-то было связанно со странным чёрным созданием, напоминавшего пса. И всё же, улыбка не сходила с его лица, и когда он уже засыпал на своей лежанке.
Боль и не самые светлые чувства догнали его утром. Тогда-то Стенсер ощутил себя по-настоящему паршиво. Ему стоило великого труда просто подняться. А уж что-то делать было попросту немыслимо. И Стенсеру, и домовому, пришлось жевать не разогретый завтрак.
После этого Стенсер задумался: «У меня есть только два варианта. Первый, я опять ложусь под одеяло и жду, когда боль утихнет, а раны затянутся… долго, нудно и, похоже, голодно. Другой вариант, — попытаться ускорить процесс заживления. А кто мне в этом может по-настоящему помочь? — Стенсер порылся в воспоминаниях и на ум ему шёл только один знакомый дух. — Кондратий!»
Домовой сначала не желал отпускать мужчину, но тот настаивал, и, убедив старика, что свежий воздух да прогулка пойдут на пользу, смог того уговорить сделать ему трость.
— И из чего я тебе её сделаю? — недовольно спрашивал домовой.
— Да сойдёт любая палка, только чтобы покрепче, чтобы мой вес удержала! — отвечал человек.
Стенсер шагал вдоль полей, понимая, что кричать и звать Кондратия не надо, тот сам появится. Думал: «Главное не испугаться… главное не испугаться… главное…»
— Зда-ро-ва! — зычно крикнули прямо в ухо, а на плечо легла увесистая лапища, под которой Стенсер не смог устоять.
Импровизированная трость-палка лопнула, а мужчина плюхнулся на пыльную дорогу.
— Ты чего это? — не на шутку испугавшись, спросил полевой великан.
Стенсер кое-как, в нескольких словах объяснил, что случилось прошлой ночью, и что он не может сам устоять даже на ногах.
— Вот дела! — протянул Кондратий. Поглядев на бессильно растянувшегося на дороге мужчину, он добавил. — Ты побудь здесь, никуда не уходи… я скоро вернусь!
Стенсер, слыша шуршание среди бурьяна, улыбаясь, сказал:
— Нет, ну раз ты настаиваешь, то я, пожалуй, убегу отсюда!
— Эх, как же тебя так угораздило? — зычно говорил Кондратий, обрабатывая раны соком разных растений. — Прямо на полуночную гончую нарваться! Это ты брат да… умеешь!