Откуда ее ждать, если враги вокруг сплошь? Но если не ждут, то и к тебе не раскатятся, на кой ты им... Если вот только Великий князь сестру приветит... Только мал он, да теперь уж и не великий, великим кого-то постарше посадили...
А здесь останешься?.. Придется ловчить, братьев давить, по головам лезть. А если не лезть? Жить тихо, спокойно, позовут в поход — пойти, повоевать, не позовут — на печи посидеть.
Нет! Не смогу! Теперь уже не смогу. Да и семья... Жена — дочь Великого князя, а дети — нищие?! Нет!
Боже! Великий Боже! Помоги!
* * *
Дома Любаня кинулась с крыльца, обняла крепко, прижалась грудью, как он любил, посмотрела внимательно-внимательно и ничего не спросила. Заговорила о доме, о детях, о своих делах, по хозяйству, по мелочам. Дмитрий не вникал, но она и не пыталась привлечь внимание, а говорила и говорила, чтобы не пришлось говорить ему.
«Ах, умница моя! Все видит, все понимает. С одного взгляда... А ты все на Юли зенки воротишь, мерзавец!»
Была рядом и Юли. Та помалкивала. Только сверкала настороженно, выжидающе своими рысьими глазищами.
«Нет! Хоть и мерзавец, но не могу — хочу ее!» — и, выбрав момент, взглянул на Юли так откровенно, что та вспыхнула и в минуту, найдя какой-то повод, смылась.
— Любань, ты что ж не спрашиваешь, как съездил, что привез?
— Да зачем с порога, вспотычку? За столом уж все не спеша, по порядку обскажешь. А пока давай, умойся, да выслушай, у меня весть любопытная...
— Ну давай, поливай. — Дмитрий нагнулся над шайкой, зафыркал под струей, — что за весть такая?
— Из Москвы весть. Братику Дмитрию хан ярлык на Великое княжение дал.
— Что?!! — Дмитрий выпрямился так резко, что шарахнул головой в ковш, из которого Люба ему поливала, ковш вылетел у нее из рук, шлепнулся на пол, разбрызгивая воду...
— Ай, сумасшедший! — вскрикнула Люба. — Ты что?! Дмитрий схватил ковш, брызнул водой с пальцев ей в лицо, она опять вскрикнула, рассмеялась.
— Великое княжение! Ему ведь двенадцать всего!
— Не важно. Я тебя предупреждала, говорила! А ты не верил. Там светлых голов хватает: за него подумают, подскажут, научат. Важен принцип: Москва на Руси главной остается.
— Ну это я усвоил! Лей давай.
Люба поливает и как сказку рассказывает:
— На Москве бояре умные, а главное — митрополит Алексий. Он умней всех! Знаешь, как его слушают! Ну а Митя подрастет, научится, глядишь — какой еще князь выйдет, не хуже Олгерда. А нам пишут: коли вас в Литве не жалуют, так к нам приезжайте...
— Что?! — опять вскидывается Дмитрий, но на сей раз Люба успевает отдернуть ковш:
— Что, что! Бестолковку расшибешь! Зовут! Нам, говорят, храбрые воеводы нужны.
«Вот тебе и... — Дмитрий забывает про умывание, разгибается, берет с плеча Любы рушник, — ... вот и решение? Не зря, выходит, подумал об этом нынче... Может, ОН посылает? — поднял глаза привычно отыскивая солнышко, уставился в потолок. — А что? Князь — шурин... Без надела не оставят, просто не смогут оставить! А там сам пробивайся! А пробьешься? Почему нет?! Правда, за жениной спиной... но ведь не навсегда же...»
— Ну, обедать? — Люба улыбается несмело.
— Давай! — Дмитрий набрасывает рушник ей на шею, за концы притягивает к себе, целует, — монаха зови, думать будем!
Монах где-то застрял, они уселись без него, Люба приготовилась слушать, даже кулак под щеку подложила:
— Ну и как же тебя в Вильне приласкали?
— Приласкали... В обе щеки и пинком в зад.
— О Господи! — Люба недовольна грубым словом. — Говори спокойно. Дмитрий начал рассказывать. Когда дошел до встречи с Олгердом, ввалился отец Ипат, заурчал:
— Ну дай, дай, обниму тебя, сыне, расскажи, с чем вернулся, с плохим, аль с хорошим, расскажи. А ты, княгиня, медку, вели медку для начала... Нет! Для начала бражки, да баранинки бочок, а медок на потом, но принесут пусть все сразу, чтоб не отвлекали.
— Да тут все, отче! Вон, все на столе, тебя дожидается.
— А! Да! Вот спасибо! Вот и ладно! Давай, Митя, давай, рассказывай.
И Дмитрий стал рассказывать, а монах есть. Когда Дмитрий закончил, а он рассказал все, в том числе и Любины вести, монах отодвинул от себя блюда и жбаны, перекрестился, проворчал:
— Ну, про князя-то я знаю, а вот приглашение... — и вдруг повернулся к Любане:
— А ты, княгиня? Хочешь в Москву?
— Хочу... — почти прошептала Люба, покраснела и оглянулась на Дмитрия, — только не все там меня ждут...