Мужчина, ростом чуть выше нее, шел следом. Он тоже носил плащ и плотно запахнул его, так что разглядеть что-либо ниже шеи было невозможно. У него были белые волосы, а голова замотана зеленым шарфом. Мужчина был очень смуглым, и даже с того места, где стояла я, были видны его глаза янтарного цвета.
Третий человек выглядел менее экзотично, но все же… молодая, довольно симпатичная девушка с легкими, светло-каштановыми волосами и оливковой кожей. Ее плащ был откинут назад, позволяя разглядеть под ним серую мантию, спускавшуюся чуть ниже колен. Под мантией на ней были надеты штаны, которые были заправлены в высокие сапоги.
Их пес был огромным и напоминал волка с серебристо-серым мехом.
Отец подошел к ним, чтобы поприветствовать. Мое же внимание целиком было сосредоточено на высокой бледной женщине.
Я знала, кто она такая.
Слухи летят как на крыльях в такой стране как Древинка. Я слышала истории о высокой бледной женщине с кровавыми искорками в черных волосах, которая носит саблю на боку.
Это была Магьер, охотница на нежить.
Не подав виду, что узнала ее, я улыбнулась и повела их в общинный дом, чтобы гости могли провести ночь под крышей. Мои мысли путались. Тем же вечером в усадьбе я уговорила отца помочь мне заставить Стефана выслушать нас. Затем я вернулась в общинный дом и привела трех гостей и их огромного, серебристо-серого пса в поместье. К моему удивлению, Стефан поговорил с ними. Он рассказал им все о происшествии с Ворданой, даже кое-что из этого, я услышала впервые.
Узнав его историю, охотница не слишком желала помогать Стефану, которого считала убийцей. Я боролась с собой, чтобы не дать выплеснуться гневу, вызванному ее несправедливыми обвинениями. Но когда она решила помочь деревне, мое облегчение было не передать словами.
На самом деле, это было так замечательно, что я немногое помню из того, что было сказано после, но я помню, как Винн Хигеорт размышляла о проклятии моего господина. Она использовала слова «толеалхан» и «повелитель воли», и заявила, что Вордана наложил на Стефана «хае». Я сохранила в памяти эти слова.
На следующий день я побежала в деревню и рассказала обо всем, что случилось, что охотница – та, кто может побороть нашу беду, и о том, что ей нужно будет заплатить. На этот раз никто не шипел на меня и не обзывал гнусными словами. Вместо этого в их глазах загорелась надежда, и жители побежали собирать деньги.
Я принесла плату охотнице, но она отказалась ее брать. Она взяла только деньги Стефана, но не взяла денег с жителей деревни.
Я не понимала эту странную женщину.
В ночь охоты отец настоял, чтобы я осталась в поместье со Стефаном, и заставил дать обещание, что я не уйду, поэтому я не видела того, что произошло. Я осталась молча ждать, и это было ужасно. Я так крепко сжимала руки, что костяшки побелели.
Но пришлые, нанять которых я помогла, победили.
Впоследствии мне рассказали, что это Винн Хигеорт, а не охотница, победила Вордану. Он загнал Хранительницу в кузню, где она каким-то образом смогла сорвать с его шеи бронзовый сосуд и бросить в огонь. Тем не менее, когда Винн рассказывала о случившемся, у меня сложилось впечатление, что она что-то недоговаривает, как будто из истории вырвали большой кусок. Я знала, что она в чем-то лжет, но меня это не заботило.
Проклятие с деревни было снято. Все было кончено.
Печально, но для Стефана это не принесло избавления.
Проклятие моего господина было другим, оно было заложено глубоко в его сознании. Он был пойман в ловушку в поместье. И это было не единственной бедой, последовавшей за нашей победой.
Охотница и ее спутники уехали на следующее утро, и той же ночью, мой отец и мальчик по имени Тенан были найдены мертвыми за деревней. Отцу сломали шею, а Тенану разорвали горло. Мы так никогда и не узнали, кто это сделал и что с ними случилось.
Я осталась совсем одна. У меня не осталось никого, кроме Стефана.
* * *
И вот, спустя два года, деревня полностью восстановилась. Люди были благодарны мне, а Стефан превратился в тень человека, сидящую на полу и умоляющую о смерти. Моя любовь к нему по-прежнему была неумолима, я хотела рассказать о трех Хранителях, которые сейчас спят в общинном доме, о моем плане выманить одетого в синее юношу, чтобы расспросить его, посмотреть, сможет ли он снять проклятие, которое медленно разрушало моего господина. Я не знала, что заставило меня сосредоточить внимание именно на этом Хранителе. Возможно, это был инстинкт, но он был единственным, с кем я хотела поговорить. Затем, внезапно, я поняла, почему он показался мне знакомым, хотя я никогда не видела его прежде.