Петер снова повернулся к щиту, силясь понять написанное. Мэрия, департамент, аэровокзал. Что за слова? Язык сломаешь. Центр чрезвычайных ситуаций, прочел он одну из надписей. Наша ситуация более чем чрезвычайная. Петер провел пальцем по линии, глянул на площадь. Там, где на щите кончалась оранжевая черта, на площади высилось массивное серое здание в восемь этажей.
- Туда, - показал он Марку.
По площади идти страшно, она в полмили шириной, заметят, не скроешься. Друзья свернули к постаменту, хоть какое-то прикрытие и защита. Вокруг ни одного корыта, что заполонили улицы. Только слева, у въезда на другую улицу четыре темно-зеленых, с хищным обликом, грозили небу длинными металлическими стержнями. Вокруг постамента в ряд расположились скамейки, большинство поломаны, изящные завитушки расплющены, словно великан, прежде чем развалиться успел по ним потоптаться. За монументом друзья свернули направо, пересекая площадь наискосок, стараясь держаться за обломками статуи, в большом количестве разбросанными с этой стороны. Серое, как купол наблюдателя, здание приблизилось, на нем в отличие от соседних домов, почти не было украшательств, только половина замысловатой эмблемы висела, покачиваясь над крыльцом. Они нырнули под козырек, Марк дернул за дверную ручку.
- Заперто!
Петер огляделся. Окна первого этажа забраны решетками. Второй этаж высоко, не допрыгнуть.
- Где веревка? - спросил он.
Марк порылся в мешке и достал бечеву. Петер обвязал свой меч, закинул под козырек крыльца. С третьего раза импровизированный крюк за что-то зацепился. Петер подергал веревку, проверяя, и повернулся к другу:
- Подсади.
Марк подошел и сцепил перед собой руки замком. Пыхтя и отдуваясь, Петер полез по веревке. Перебираясь на крышу, он едва не сорвался - рука соскользнула с мокрой поверхности, к счастью другая успела зацепиться за что-то. Перевалившись на металлическую кровлю, Петер засунул саднящие, ободранные пальцы в рот. Снизу прилетели кольца веревки, шлепнулись прямо на лицо, обдав каплями грязной воды. Петер выдернул меч из той щели, где он застрял, обвязал веревку вокруг пояса. Окна второго этажа оказалось всего в ярде от крыши. Осторожно действуя мечом, он высадил раму.
- Эй, а меня? - раздалось снизу.
Петер перевалился через окно и упал на мягкий ковер. Внутри здания царила тишина, только еле слышно доносился снаружи шелест дождя. Он поднялся и на цыпочках прошел к двери, повертел ручку, пытаясь открыть. Дверь оказалась заперта. Петер просунул кончик меча в щель, пытаясь зацепить язычок, но, как и в куполе, взломщик из него не получился. Измаявшись с замком, Петер разозлился и несколько раз от всей души рубанул несколько раз сверху и снизу замка. Получилось не так уж и громко, как он боялся. Легкий толчок плечом, замок вывалился, и дверь со скрипом отворилась. Петер выглянул в коридор. На полу лежал во всю длину тонкий ковер, на стенах с картин смотрели ряды важных лиц. Петер пошел по коридору, дергая ручки дверей в комнаты, выходящие на улицу. Четвертая открылась, Петер подбежал к окну и увидел жмущегося к колонне крыльца Марка. Дернул ручку на окне и в лицо ему сыпанул мелкий дождь. Петер нащупал на подоконнике небольшой предмет, и швырнул его под ноги другу. Раздался треск, во все стороны полетели осколки. Марк подпрыгнул, с круглыми от ужаса глазами, глянул вверх и погрозил кулаком.
Петер спустил веревку и через минуту затащил друга в комнату. Марк упал на ковер и шумно выдохнул:
- Что ты там кинул в меня, козел? У меня чуть сердце не выскочило!
- Я думал, это камень, - виновато сказал Петер, - а он разлетелся.
- Разлетелся... - проворчал Марк. - У меня волосы на жопе поседели.
Он сел и огляделся:
- А здесь неплохо. Сухо, мягко.
- Мы за едой пришли, забыл?
Марк потер живот и поднялся.
- Такое забудешь...
Они вышли в коридор и принялись за поиски, взламывая двери. Марк оказался в этом деле гораздо большим умельцем, вскрывая один замок за другим. На этом этаже оказалось пусто. Посовещавшись, они спустились на первый. Здесь был большой величественный холл, еще пара комнат, выложенных изразцами, в которых Петер с изумлением признал сортиры. Марк решил опробовать это чудо технической мысли, но вовремя вспомнил, когда он последний раз ел нормально. Зато здесь отыскались краны, из которых текла чистая, хотя и не очень вкусная вода, которой они наполнили бурдюки. Рядом с сортирами они нашли двустворчатую металлическую дверь, ведущую в подвал. Эту дверь мечами было не взломать, но к счастью она оказалась не заперта. В подвале стояла кромешная тьма, пришлось изрубить и изорвать на факелы стоявшее в холле кресло. Коридор за дверью повел мимо пустых комнат с запыленным хламом. Почему нигде нет паутины? - удивился Петер. Обычно она из каждого угла торчит. А ведь на улице они не видели и не слышали ни единой птицы. Хотя это может быть из-за дождя.
Коридор кончился большим залом. Дальняя стена терялась во тьме, по боковым плясали причудливые тени от беспорядочно наваленных коробок. Марк пнул одну, та отлетела, кувыркаясь в угол. Марк вошел во вкус, пнул вторую, третью. Что-то глухо звякнуло, по полу покатился тускло отсвечивающий цилиндр. Марк поднял ее и показал Петеру:
- Жестянка какая-то.
Петер поднес факел, и высветившаяся картинка сказала им все лучше слов. Марк выдернул из-за плеча клинок и несколькими движениями раскромсал банку. В подставленные ладони Петера шлепнулся спрессованный шмат из белой крупы и кусочков мяса. Петер откусил кусок и проглотил, не жуя. Перловка! Жирная, с мясом - такой вкусной они, пожалуй, и дома не ели. В банке было около фунта каши и секунд через десять, друзья, еще чавкая, пинали все, что попадалось на пути. Вскоре покатилась еще банка, а под стеной их ждал настоящий клад - Петер пиная очередную коробку угодил во что-то тяжелое, вскрикнул и запрыгал на одной ноге. Марк подбежал, сдернул крышку, повернул голову к Петеру, и на половине лица, освещенной факелом, ясно проступил восторг.
Комната, в которую Петер затаскивал Марка, стала их штаб-квартирой. В ней имелся стол, два широких, удобных кресла и восхитительный диван, на котором можно было валяться, сняв осточертевшие ботинки и задрав ноги на спинку. Под столом блестели тускло-желтым два открытых ящика, рядом стояла коробка с пластинками, по вкусу напоминающими сухари, этакий спрессованный хлеб в мягкой прозрачной упаковке.
Марк рыгнул и бросил за кресло очередную пустую банку. Ботинки он тоже снял, закинув ноги на стол и развалившись в кресле.
- Вот пускай теперь эти... как их там, нападают, - сказал он с тяжелой одышкой.
Петер хихикнул.
- Нет, не сейчас, сначала я остальное доем.
Марк, склонил голову и посмотрел под стол.
- Ладно, не сейчас, - взгляд его пробежался по батареям желтых кружков, торчащих из толстой бумаги. - Завтра.
Петер снова захихикал.
За окном начало смеркаться. Дождь все также барабанил по сливу, капли на окне собирались в струйки и скатывались вниз. Борясь с осоловением, друзья еще раз сходили в подвал, найдя на этот раз еще одну коробку плоских хлебцев, "галет", как гласила надпись, и две больших жестянки, по галлону объемом каждая. В первой плескалась желтоватая жидкость, в которой они узнали подсолнечное масло, а вот во второй... Во второй, в сладком сиропе плавали половинки консервированных абрикосов. Снова возобновилось чавканье, перемежаемое усталыми вздохами. Прикончив почти всю банку, путешественники улеглись. Безмятежное счастье их, впрочем, длилось недолго - меньше чем через час, ослабшие за последнее время желудки настойчиво позвали парней вниз, на первый этаж, к тем чудесным конструкциям, к произведениям искусства, которыми стали в этом мире обыкновенные нужники. Но конечно такая мелочь не могла испортить друзьям этот вечер. Поглядев на потоки воды, текущие из вделанных в стену кранов, они разделись догола и вымылись, заодно и, постирав одежду, задубевшую от пыли и пота. После чего голышом, в одних ботинках, хлюпающих от стекающей с ног воды, поднялись в свое убежище. Марк хотел съесть напоследок еще одну баночку, и Петеру пришлось отгонять его мечом. Подперев дверь они, наконец, нырнули в блаженное забытье.