Петеру снилась комната, в которой они ночевали, только освещенная ярким солнцем. В кресле ворочался Марк, натягивая странного покроя одеяние - штаны и рубаху сшитые вместе. Потом они шли по городу, приветливо шелестевшему листвой с раскидистых деревьев, и по голубому небу плыли многоэтажные облака, то скрывавшие ласковое желтое солнце, то снова позволявшие ему слепить глаза.
- Помнишь, Наблюдатель сказал, что разум - это просто способность абстрактно мыслить? - спросил бодро вышагивающий Марк.
Петер посмотрел на друга с улыбкой. Темно-синее одеяние Марка, "комбинезон", всплыло откуда-то из глубин памяти, весь покрыт нашивками с эмблемами и строчками цифр и букв. Самая большая эмблема на коротком, до локтя, рукаве - восьмилучевая звезда и косой парус, летящий от нее. На лице у Марка уверенная доброжелательность, влажные волосы зачесаны набок и глаза его почему-то ослепительно голубые. Да и весь он выглядел как-то непривычно, толи повзрослевший, толи просто уверенный в себе.
- Помню, конечно, а что?
- Я тут задумался, а что такое разум не с точки зрения человека, а с точки зрения вселенной?
- И что же у тебя вышло? - ухмыльнулся Петер.
- Давай с тобой возьмем пространство - небрежным тоном начал Марк, - по сути ведь это плоть вселенной. И вот лежит оно себе, никого не трогая, равномерно по всему континууму. В универсуме чистота и порядок. Теперь добавляем материю. Сразу начинаются негативные последствия - скопления материи искривляют пространство, добавляется куча дестабилизирующих эффектов: время, гравитация и тому подобное. Красивая и чистая вселенная покрывается мириадами язв и коростой из космической пыли.
- Получается, материя - это болезнь пространства? - удивился Петер.
- С точки зрения тех, кто жил во вселенной без материи - да! Теперь дальше. Материя появилась, все к ней привыкли, никто не плюется и не возмущается. Но тут происходит ужасное - комбинация широко распространенных элементов, вода и энергия излучения горящей рядом звезды...
- И получается жизнь, - кивнул Петер.
- А теперь смотри, - с энтузиазмом продолжил Марк. - Висит себе в пространстве небольшой шар...
- Никого не трогает, - хихикнул Петер.
-... точно. Исправно подчиняется физическим законам, на шарике может и нет чистоты, но порядок гарантирован. И тут в какой-то теплой луже, это я условно, конечно, из спиртов, кислот и прочих пиримидинов образуются моносахариды, аминокислоты, нуклеотиды, а из этих через пару мгновений белки, полисахариды и нуклеиновые кислоты. И не успел ты глазом моргнуть, как красивый величественный шар, кишит всякой мерзостью, полностью покрытый липкой, вонючей слизью. И слизь эта с каждым днем поглощает все больше чистой незараженной материи, перерабатывая ее для своих нужд.
- Короче, жизнь - это болезнь материи, - прервал Петер.
- Точно. Паразит, поселившийся на теле хозяина и... Нет, есть лучше аналогия - раковая клетка. Карцинома, у которой лишь одна потребность - безудержный рост, захват всего, до чего она может дотянуться.
- Я тебя уже понял, - поморщился Петер. - Дальше что?
- Дальше? - поднял брови Марк. - Дальше все привыкают к этой протоплазме, осознают, что все не так уж плохо, протоплазма тоже понимает, что нужно подчиняться законам и сохранять, по возможности, во вселенной порядок. Ну, или на данный момент подобие порядка. На короткий миг наступает затишье. Все делают, что должны делать, никто никому не мешает. И тут в проклятой протоплазме, в самом слабом звене мироустройства, возникает новый кошмар. Ганглии кишащих в слизи паразитов в безумной эволюционной гонке, когда решается, кто кого будет жрать, обрастают тоненькой такой коркой. И кора эта позволяет слизнякам абстрактно мыслить. Брать совершенно произвольные части мироздания, взаимодействовать с ними по-всякому, потакая лишь своим прихотям. Устанавливать свои законы и порядки, разрушать то, что мешает, созидать себе на потеху совершенно кошмарные, никак не вписывающиеся в естественное равновесие вещи. Тысячи видов, неугодных новоявленным хозяевам бедного шарика, уничтожаются, остальные уродуются, чтобы соответствовать хозяйственным нуждам. Когда носители инфекции овладевают энергией микрочастиц, достается и самой планете, взрастившей этого монстра. Потом обладатели разума выходят в космос и начинают заражать ближние системы. Но им этого мало, и они начинают лезть в соседние континуумы...
- Ну ладно, разум - это болезнь жизни, - прервал друга Петер. - Что ты предлагаешь, что бы мы...
Лицо Марка исказилось, он схватил Петера за плечи и затряс.
- Что? Что? - испугался Петер и открыл глаза, не сразу узнав в нависшем бледном пятне лицо друга.
- Здесь кто-то есть! - прошептал, озираясь Марк.
- Кто? - спросил Петер и тут же осознал неуместность вопроса, он и сам уже чувствовал чье-то присутствие - в голове мельтешили странные образы.
- Проснулись. Эти... - снова прошептал Марк.
Петер вскочил, и его тут же схватило за голову что-то влажное и холодное. Он едва не заорал, но вспомнил, что вечером они натянули бечеву и развесили сушиться одежду. Руки зашарили в темноте, сдергивая штаны и рубаху.
- Собирайся! - бросил Петер другу, но Марк и без его понуканий уже скакал на одной ноге, пытаясь засунуть другую в сырую штанину.
Они оделись, переложили содержимое коробок в заплечные мешки и выбрались в коридор. В здании по-прежнему царила тишина, но присутствие чего-то чужеродного только усилилось. Они подкрались к лестнице, и Петер глянул вниз. Никого. Он поднял ногу, но опустить ее у него не хватило сил. Все его существо противилось тому, чтобы оказаться хоть на пару дюймов ниже, чем сейчас.
- Они там! - прошептал Петер.
- Через окно! - прошипел и сам всё уже понявший Марк.
На цыпочках они вернулись в комнату. Марк лег животом на подоконник, закинул ногу и тут же сполз обратно.
- Не могу! - произнес он дрожащим голосом.
Петеру не нужно было объяснений, он понимал, что тоже не сможет. Мысли скакали в голове, путаясь с накатывающими чуждыми образами - то черной бездонной пустотой, то многочисленными, влажно блестящими складками чьих-то внутренностей.
- Наверх! - решил он. - На крышу.
Ноги с радостью и облегчением понесли по лестнице. Бежать вверх оказалось раз в десять легче, чем вниз. Они одолевали пролет за пролетом, пока лестница, в последней секции уже не такая широкая, не уперлась в потолок.
- Люк! - сдавленно прохрипел Марк.
Петер остановился, судорожно глотая воздух. Перед глазами плыли цветные пятна. Над головой лязгнул металл, в стену ударил сноп искр. Потом еще и еще. Наконец звякнуло в другой тональности, что-то грохнулось вниз, заскрипел люк, открываясь. Марк засунул меч в ножны, и они выбрались наружу.
По небу неслись обрывки туч, за одним из них сейчас спряталась луна, призрачный свет которой пятнами высвечивал части безжизненного города.
- Оторвались? - повернул к Петеру напряженное лицо Марк.
Петер прислушался к своим ощущениям. Чувство чужого присутствия ослабло, образы потускнели, почти пропав, но при этом что-то поменялось в худшую сторону. Через мгновение Петер понял - оно окончательно проснулось, их мысли вторглись в его сознание, так же как мысли чудовища в их собственные головы. Существо передернуло от отвращения, оно начало искать виновников беспокойства. Видения навалились с новой силой, к горлу подкатил ком. Откуда-то издалека донесся вскрик Марка. Нечто стало подниматься, заполняя этаж за этажом. В какой-то момент Петер осознал, что оно - на самом деле они, конгломерат сознаний, соединенных беспорядочно и непрерывно меняющих свое положение в общей структуре. Тошнота стала нестерпимой, Петер согнулся, и струя рвоты ударила в пол. Немного полегчало, и Петер успел удивиться, что за слово он придумал - "конгломерат"? Снова нахлынули видения. Петер пошатываясь, выпрямился. Вместо черного неба с лохмотьями облаков, над головой застывали бесчисленные бледно-розовые наплывы. Нечто рывком поднялось к последнему этажу, и тело Петера содрогнулось в конвульсиях. Снова закричал Марк, Петер не сразу осознал, что тоже зашелся криком. Руки поднялись к лицу, вцепились ногтями в лоб и поползли через глаза, щеки и нос, выкорябывая из них вместе с кожей удушающую вонь человеческой плоти. Захлестнула ослепляющая ненависть к скорчившемуся на полу мерзкому вирусу, разрушающему все, до чего может дотянуться, уничтожающему и уродующему все живое, включая и себя, проклятого слизняка...