- Не для всех, - напомнил Петер.
- Не у всех просто хватает шестеренок в голове.
- Ты думаешь, что сейчас и сам бы смог? - заинтересовался Петер.
- Это вряд ли, - Марк посмотрел на ехидно улыбающегося друга, недовольно отмахнулся. - Про шестеренки, это я по-простому. Понятно же, что там что-то другое нужно.
- И что это что-то?
- А я откуда знаю? - отмахнулся Марк. - Наверное, что-то, чтобы поле тебя за своего приняло. Мол, этот хороший, пусть что хочет, берет, а вот этот - говнюк, ему ничего не дадим.
- Среди магов полно говнюков, - сказал Петер, - хотя это бы объяснило, почему леди Евгения самая сильная.
- А я не думаю, что она самая сильная, - сказал Марк. - Может она сильнее в одних вещах, а остальные в других.
- А мне все эти магистры из Асира обычными ремесленниками представляются, - признался Петер. - Заучили пару трюков, поняли, как других учить, теперь пыль в глаза пускают.
- Ну, насчет пары трюков, ты погорячился. Ты думаешь, кроме нашей леди некому мозгами пошевелить?
- По крайней мере, основная масса этих магов такая.
- Не надо судить по основной массе. Вон, наши невидимые друзья тоже людей по основной массе судят, тебе от этого приятно?
- А разве они не правы? - парировал Петер. - Ведь люди на самом деле все эти ужасы, что мы видим в кошмарах, творили.
- Хорошее в людях тоже есть.
- Это с нашей точки зрения.
- Да с любой! - раздраженно сказал Марк. - Музыка там всякая, картины, книжки - разве искусство, созданное человеком плохое?
- Ну, во-первых, где оно сейчас, это искусство? Что же оно не уберегло от всех этих ужасов, не перевоспитало миллиарды маньяков, у которых в голове картина мира почему-то сложилась так, что они решили - убивать и разрушать самое правильное в жизни? И в-третьих, ты сам видел это искусство. За небольшим исключением оно больше на помои, что свиньям льют, похоже.
- Ну, во-первых, - начал в ответ загибать пальцы Марк, - не все оно и исчезло, нам тоже малость перепало. Во-вторых, уберегать оно и недолжно. Показать, что вот это плохо, а вот вам светлые идеалы и идите-ка, куда вас послали. А в-третьих, опять говорю - не надо судить по основной массе. Смотреть надо на самое лучшее. Мало ли, что там, какой идиот калякает или малюет, ради денег или славы. Я вот тоже могу нарисовать или спеть, мало никому не покажется.
- А мне кажется, надо судить не по лучшим, а по худшим, - сказал Петер.
- Это почему?
- Вот смотри, если я тебе буду рассказывать про дружбу, про то какой ты хороший, про всякие высокие чувства, а когда у нас еда закончится, заколю тебя во сне, как свинку и сожру, ты что обо мне думать будешь? Хороший я и высокоморальный друг или людоед?
- Ну, для начала, я сильно удивлюсь, ведь на свинку я сейчас совсем не похож. Скорее на бродячего пса.
- Не увиливай.
- Я не увиливаю, просто объясняю, что заколотым я думать не смогу...
- Скажи прямо, - перебил Петер, - хорошим я буду или плохим?
- Что ты пристал ко мне? - отмахнулся Марк. - Вот когда начнешь представлять меня свинкой, тогда и поговорим. Вставай, а то у меня от твоей философии настроение портится.
- Лучше бы у тебя аппетит портился, - ответил Петер, закидывая за спину мешок, - хоть какая-то польза от этой болтовни была бы.
- Не дождешься! - заявил Марк и зашагал к дыре.
Снова под ногами поплыли розовые потеки, такие же, как и наверху, разве что потемнее, идти по ним удобно, мысли снова утекают в те безумные дали истории, когда человечество сожрало само себя, подавившись от жадности. Чего им не хватало? Не голодали ведь, не мерзли. Образование для каждого, притом, не чета Орденской стилистике и грамматике. Совершенная техника, облегчающая жизнь. Нет, надо придумать какие-то сумасшедшие идеи, и начать воплощать их, разрушая все вокруг.
- Слушай, она прямо на глазах растет! - воскликнул Марк.
- Кто? - не понял очнувшийся от дум Петер.
- Дыра, кто еще? Пять дней одного размера была, я уж думал мираж какой-то, а теперь посмотри!
Петер пригляделся. Действительно, с утра раза в полтора увеличилась.
- Думаю, дойдем сегодня, - сказал он.
- Сегодня? Да мы часа через два там будем! - воскликнул Марк.
- Здесь ни в чем нельзя быть уверенным.
- Это да, - согласился Марк. - Только сейчас, думаю, никакого обмана. Решили нас таки выпустить.
- Они еще там, в городе решили.
- Так чего мурыжили?
- Что значит, мурыжили? - не понял Петер. - Мы же несколько часов без сознания лежали, если не больше.
- А это ты не считаешь? - повел рукой вокруг себя Марк.
- А причем здесь это? Вот ты иногда уже почти умным человеком становишься, а через пять минут все по новой начинается. Вроде уже понял про взаимопроникновение...
- Да понял, я, понял. И про то, что в какую реальность их внимание обращается, та и проявляется, я без тебя догадался. Просто зачем они к нам вообще полезли, раз посчитали, что мы не плохие?
- Они не сразу так решили, - сказал Петер. - Только когда... - от воспоминаний к горлу подкатил ком и затошнило.
- Ну и дураки, - сдавленно сказал Марк. Похоже, он тоже вспомнил.
Они продолжили идти молча, гоня невеселые думы. Дыра, а точнее уже не дыра, а выход, приближалась с каждой минутой. Вместо пятна света теперь различался голубой верх и более темная полоса внизу. Проход все рос и рос, достигнув, наконец, сотни ярдов в высоту.
- Город, - сказал напряженным голосом Марк, - там тоже город.
Петер вгляделся в слепящую голубизну. Похоже на то. Прямые вертикальные линии - это наверняка многоэтажки. Через пару минут все сомнения отпали, снаружи действительно был город, но совсем не такой, как тот, что они оставили, потеряв сознание на крыше дома спасателей. Хотя может, мы по-прежнему лежим там, подумал Петер, под серым, затянутым тучами небом, а здесь только наши души вышагивают. Представив эту картину, он хихикнул.
- Что такое? - обернулся удивленный Марк. - Что ты увидел?
- Ничего, - сказал Петер. - Представь себе - вот идем мы, идем и тут раз - и просыпаемся на той крыше.
- Это был бы номер, - согласился Марк. - Ведь еды мы уже немало сожрали.
- В подвале наверняка еще осталась, - легкомысленно сказал Петер.
- Действительно. Тогда не страшно, пусть возвращают.
Друзья поднялись по розовому склону и остановились в огромном провале выхода, оглядывая город.
- Вот мы и в будущем, - оптимистично сказал Марк.
- Что-то оно, мягко говоря, хуже прошлого сохранилось, - сказал Петер.
- Какого прошлого? - поднял бровь Марк.
- Того города, с едой.
- Ты же сам сказал, диффузия реальностей, - ухмыльнулся Марк. - Тот город старел часов восемь, пока мы по нему гуляли, а сейчас опять, поди призраком стал.
- Ничего такого я не говорил. И прекрати умные слова невпопад вставлять, - поморщился Петер. Хотя мысль интересная, подумал он. Видимо так город и сохранился.
- Почему это невпопад? - обиделся Марк. - Очень даже впопад. Ты мне зубы не заговаривай, у меня теперь мозги как у профессора. Вернусь домой, в Лагон поеду преподавать.
Петер засмеялся:
- Сумасшедший профессор!
- Есть немного, - хмыкнул Марк. - Хотя, чем дальше мы уходим, тем легче становится. В башке давно уже никто сотней голосов не разговаривает.
- Вот выйдем, и все свои слова забудешь, - пообещал Петер.
- Разве я против? - пробормотал Марк. - Лишь бы самим собой быть. Мне этих откровений на всю оставшуюся жизнь хватит.
Петер поднял глаза и в последний раз посмотрел на бледно-розовый свод. Здесь из-за яркого света не заметно его слабое свечение. Возле самого входа, телесного цвета натеки влились в перекрученный как мягкий пластилин бетон и металлические балки. Похоже, что два стоящих рядом, очень высоких, этажей в семьдесят-восемьдесят, дома, от прикосновения с чужой реальностью согнуло в дугу, соединив крышами и смяв до неузнаваемости. Получились серые губы мертвеца, обрамляющие огромный рот, с уходящим в бесконечность нёбом.