— Выходит, Горышев встречал не нас. Значит, черти не мы! — воскликнул Кашкин. — Кто же… Что за чёрт!
Они прошли всего несколько десятков шагов по следам. Дальше следы обрывались. Вокруг лежали снежные заструги, чистые и нетронутые.
Кашкин невольно поднял глаза к небу.
— Не улетели же они? Какие черти могли их унести?
Небеса не дали ответа.
Тогда Кашкин огляделся по сторонам. Он увидел на скалистой стене, к которой примыкала площадка, изображение черепа и окрещённых костей. Рядом со знаком, предупреждающим об опасности, намалёванным прямо на скале, виднелась грубо сколоченная дверь. Очевидно, она прикрывала нишу или вход в небольшую пещеру.
— Трансформаторная будка? Склад?
— В описании станции ничего не говорится на этот счёт, — твёрдо сказал Гордон.
— Ты, наверное, выучил его наизусть, — позавидовал Кашкин. — Значит, хибару соорудили Горышев и Дубровский.
— И не сообщили на Землю?
— А надо докладывать о таких пустяках?
— В еженедельной сводке. Ты не читал инструкции?
— Я полагал, что успею почитать её здесь. Так, может быть, они там и сидят? Соорудили эту штуку, чтобы нас озадачить, и нарочно не сообщали!
— А следы?
— Разберёмся после. Какой-нибудь трюк… От этих мальчиков всего можно ждать.
Подойдя к двери, они обнаружили висящий на ней странный предмет. Кашкин потрогал металлическую скобу, соединённую с коротким цилиндром.
— А это ещё что за знак?
— Это не знак, а замок.
— Из какого музея?
— Сами сделали.
— Выходит, там их нет. Но для чего мог им понадобиться замок?
— Запирать.
— Что и от кого?
— Я не удивлюсь, если это «что-то» или этот «кто-то» свистит.
Кашкин заинтригованно хмыкнул.
— Что говорит по этому поводу инструкция?
— По инструкции мы обязаны сообщать обо всём необычном на Землю. Но связь будет только в шесть утра. Так устроен передатчик.
— Игра в Луну? Значит, до утра они могут морочить нам голову! Самое лучшее — сделать вид, что ничего не произошло. Им надоест — и они вылезут сами.
— Я предлагаю. — Гордон нахмурился. — Первое — не разлучаться, ходить вдвоём, как в патруле. Второе — разыскать ключи, выяснить, что за дверью.
— Ты встревожен?
— Мы не знаем, что тут происходит.
— Где может быть ключ? — Кашкин посмотрел да стены. — Раньше их вешали на гвоздь. Я читал в каком-то романе. Но здесь нет гвоздей.
— Их держали ещё в ящиках письменного стола.
— Спросим протоколиста. Для чего-то он существует. Слушай, друг. — Кашкин обернулся к воспринимающему приказания раструбу. — Ты слышишь?
«Слышу», — ответила машина.
— Не знаешь, где ключ?
«Нет».
— Вообще о ключе Горышев и Дубровский при тебе разговаривали?
«Нет».
— А о чём они разговаривали?
«О разном».
— Толковый ответ. А о чём больше всего в последнее время?
«О „снежном человеке“».
— Это ещё что за зверь?
«Человекообразная обезьяна», — сообщил протоколист.
— Ну и что они говорили?
«Горышев говорил, что он встретил „снежного человека“».
— Чёрт возьми! — оживился Кашкин. Он вопросительно посмотрел на Гордона.
— Чепуха, — сказал Гордон. — Старая легенда. Обезьяна, если она и существовала, вымерла лет двести назад. Никто её не видел. Из учёных.
— Воспроизведи разговор, — потребовал Кашкин у протоколиста. — Самый первый. О «снежном человеке».
«Это продолжение разговора, — сообщил протоколист. — Начала я не слышал. Разговор начался на территории, а наружный канал… — протоколист запнулся, — пошаливал. Воспроизвожу запись».
«Хватит мистификаций, — послышался голос Дубровского. — Сначала ты выдумал, что нашёл куст земляники в снегу, а я, как дурак, бегал его смотреть. Потом ты сказал, что у тебя болят зубы каждый раз перед тем, как падают лавины, и я пытался построить теорию с ультразвуками. Теперь ты фантазируешь насчёт „снежного человека“».
«Почему фантазирую?»
«Ты очень несерьёзный человек. Я даже не знаю, что о тебе думать».
«А что ты думаешь об этих фотографиях?»
— Фотографии! — воскликнул Кашкин. — Горышев показал фотографии?
«Да, — подтвердила машина. — Шесть фото».
— Где фотографии?
Кашкин подпрыгнул от нетерпения.
«В ящике бюро».
Даже Гордон не выдержал. Он подошёл к бюро и стал выдвигать один ящик за другим. Очень скоро он положил на стол шесть снимков.
С небольшими изменениями в ракурсе они изображали одно и то же существо, походившее не то на обезьяну, не то на дикого человека. Низкий лоб с выдающимися надбровными дугами, неразвитый нос, покатые плечи, длинные узловатые руки и короткие, как у медведя, ноги. «Снежный человек» стоял, прислонившись спиной к скале, чуть наклонясь вперёд, повернув голову. Глаза едва различались под нависшими волосами.