Он сделал паузу.
— И тут я вспомнил про браслеты.
— Браслеты? — переспросил Карамышев. Он вспомнил, что, когда они несли Реброва к шоссе, на его запястьях и на лодыжке он видел плоские растяжные кольца, словно покрытые чешуёй.
— Когда я выбирал автомобиль, — пояснил Ребров, — на складе оказались биобраслеты: мне сказали, что такие штуки делали для космических кораблей. Представьте: авария, корабль не подчиняется автоматике, что-то случилось с пилотом, он не в состоянии подойти к пульту — и вот управляет на расстоянии с помощью биотоков. Потом от таких систем отказались, их заменили машинами, управляемыми голосом. Молодому инженеру, который хозяйничал на складе старья, захотелось испытать эту штуку в деле. Он предложил подключить её к управлению автомобилем. Я не возражал, потому что вещи относились приблизительно к одному времени. И вот забавная игрушка, как я про неё думал, меня выручила. Я включил браслеты. Автомобиль завёлся сразу, но что-то, по-видимому, сломалось в передаче, потому что он не во всём точно подчинялся управлению. Первое, что следовало сделать, — вывести автомобиль на середину лужайки. Тогда его легко заметили бы спасатели. Но осуществить манёвр оказалось делом трудным; из-за поломки сразу включалась вторая скорость, и, прежде чем я успевал что-либо сообразить, машина врезалась в кусты. В конце концов я устал и едва не потерял сознание. Потом я понял, что если автомобиль будет ездить от куста до куста, пересекая лужайку, то ещё скорее обратит на себя внимание. Правда, тогда мне придётся всё время работать, гоняя машину, словно шар на бильярдном столе. Не надо думать, что телеуправление по принципу биотоков освобождает человека от всяких усилий. Нервное напряжение почти такое же, а может быть, даже и больше, чем когда на самом деле крутишь баранку.
Я гонял машину примерно ещё час, а потом сделал перерыв. И в это время, как нарочно, пролетел вертолёт. Конечно, разглядеть меня в зелени было невозможно. Тут впервые я понял, что меня вообще могут не найти.
Ребров наморщил лоб.
— Надо было искать выход. Я вспомнил, что въехал на лужайку через зелёный коридор. Передо мной предстала задача — провести автомобиль по коридору и выгнать на шоссе. Обратная связь позволяла мне ощущать, когда автомобиль натыкался на препятствия. Но я работал как бы с завязанными глазами. Я не видел ни машины, ни поляны, ни прохода среди зарослей. Автомобиль двигался как-то судорожно — я это тоже ощущал, — видимо, из-за неисправности в механизме. Но я увлёкся «игрой». Это было гораздо интереснее, чем просто гонять автомобиль взад-вперёд по лужайке.
К своему удивлению, я довольно быстро вывел машину из коридора.
— Да, это заняло не больше трёх минут, — сказал Павленко.
— Вот что значит практика в любом деле, — улыбнулся Ребров. — Сейчас я с удовольствием вспоминаю о всех перипетиях, но тогда изрядно переволновался. Я понимал, что, выводя фигуру в дамки, я не могу позволить себе неправильного шага, и действовал осмотрительно; вытащив автомобиль из зарослей, я стал прощупывать пространство в разных направлениях, причём орудовал методически, без импровизаций.
— Мы видели движения автомобиля, — заметил Карамышев. — Они нам показались почти разумными.
— Благодарю. Осторожно я повёл автомобиль вверх по насыпи и остановил сразу же, как только обратная связь просигнализировала, что под колёсами полотно дороги.
— Я стал догадываться о чём-то подобном вашим браслетам, — сказал Павленко. — Но сообразил слишком поздно. Однако о чём и как вы беседовали с подъёмным краном?
— Совсем смешная штука. — Ребров рассмеялся. — Отправляясь в поездку, я выучил азбуку Морзе. Так просто, для вживания в образ. А тут решил созорничать. Конечно, меня всё равно нашли бы, раз автомобиль выведен на шоссе. Но я решил поговорить с краном на языке точек и тире. Попросту я «стучал» тормозной педалью: она отчаянно скрипит. Кран оказался молодчагой: ничего не понял, но записал незнакомый язык и воспроизвёл всё в точности на ремонтно-диспетчерском пункте. Там запросили кодировщиков, и те сразу ответили, а чем дело. Отстукивал морзянку я уже почти в бессознательном состоянии, возможно, в знаках что-то и напутал. Но всё-таки моя «телеграмма» облегчила поиски…
Наступила пауза.
Комнату с окном во всю стену заливал ровный рассеянный свет. Матово поблёскивали пластмассовые кресла, спинка кровати, столик. Серебряная ложка светилась в стакане.
— Итак? — нарушил молчание Карамышев. — В конечном счёте я был всё же прав. Ваша поездка оказалась бесполезной. Переутомление, повреждённая нога, риск — и всё зря!