— Нет, — возразил Ребров. Резким движением он приподнялся в постели и остался сидеть. Теперь и он видел трассу — матовую полосу, по которой, не уменьшая скорости, пролетали цветные пятна. — Не впустую. То, за чем я ехал, я получил. Я понял ощущение человека за рулём.
— Позвольте, но вы только что говорили, что с самого начала была совершена ошибка. Кольцо…
— После, после того, как я съехал с Кольца! — нетерпеливо перебил Ребров. — После того, как я вылез из автомобиля. Да, управлять автомобилем — напряжённая, нервная, трудная, утомительная работа. Да, да, да! — Он рубил воздух ладонью. — Но это и удовольствие! — Ребров улыбнулся воспоминанию. — Я почувствовал это знаете когда? Когда гонял автомобиль по лужайке и выводил его из лабиринта. Не менее увлекательно, чем гонки телеуправляемых ракет. Поверьте: настоящий спорт! Но главное совсем в другом. Вспомните: работа, которую вы выполняете, особенно если она связана с неожиданным и неизведанным и требует от вас напряжения и собранности, даёт вам огромное удовлетворение. А ведь так было, когда шофёр вёл автомобиль и решал сотни задач в час. В этом именно и заключается секрет работы за рулём. И так будет и через пятьсот и через тысячу лет, что там ни изобретёт техника. Человек всегда найдёт себе такую работу. Простая штука.
Ребров откинулся на подушки, минуту помолчал.
— Когда я ехал по шоссе, — заговорил он спокойнее, — я попытался вообразить, что это я везу грузы. Нужные грузы. Я представил себя шофёром. Интереснейшие возникли ощущения. Понимаете: представление о грузопотоках, которое типично для наших диспетчеров, перебрасывающих массы грузов с помощью управляющих машин, в те времена в в какой-то степени, безусловно, было присуще каждому шофёру. Его общественная функция была очень наглядна. Шофёр ведь не просто покоритель пространства. Человек подвозит бетон к месту укладки, сбрасывает камень, чтобы перегородить реку, доставляет зерно из-под комбайна на элеватор — он участвует в производственном процессе. Его рабочее место — в кабине, а зона его деятельности — это сотни и тысячи километров. Вот это рабочее состояние шофёра, его привычку мыслить большими масштабами вы не раскрыли в том нашем разговоре, упрекнул он психолога, — когда рассказывали, что чувствует человек за рулём. Вы говорили о чём угодно, только не об этом.
— Я сосредоточил внимание на определённой стороне, — возразил Карамышев.
— Да, на привычках и навыках, помню. Ну что я могу сказать? В быту, разумеется, происходят быстрые изменения. И будут происходить. И Заполярная Кольцевая когда-нибудь станет анахронизмом. Люди придумают что-нибудь ещё. Может быть, на других технических принципах. Но связь времён не прервётся, а наоборот, всё новые нити будут протягиваться в нашем сознании из настоящего в прошлое, и нам всё виднее будут нити, которые идут из прошлого в настоящее и из настоящего в будущее. Человек будет всё лучше познавать себя и более полно представлять историю человечества. Я о многом раздумывал тут, пока лежал. И мне хочется написать повесть о молодых ребятах, моих сверстниках, крутивших баранку вручную. Мне кажется, я в состоянии оценить их выше, чем, может быть, думали они о себе сами. Ну, а что касается всего прочего… Приятно знать, что ты выдержал испытание.
— Если бы вы выиграли то пари, — беспокойно задвигался в кресле Павленко, — проехали ещё каких-нибудь полторы сотни километров, вы бы очень многого не узнали! То есть вы проиграли бы…
— А, честно говоря, если бы не Карамышев, — засмеялся Ребров, — я бы не поехал. Он был так убеждён в невозможности поездки — со своей точки зрения психолога, — что это только раззадорило меня… — Он взглянул на Карамышева. — Вот вам ещё одна психологическая загадка!
Разговор в кафе
Капельки сверкали на солнце: грибной дождь. Даже в городе он производит впечатление чего-то радостного, внезапно налетевшего в изменчивый мир природы. Здания в смягчённой конфигурации, глядящиеся по-новому в бегущей сетке стеклянных нитей, словно ожили, впитывают влагу, слизывают каждую капельку.
От дождя не хочется даже прятаться. Правда, мокнуть тоже неинтересно. Особенно сидя за столом. И тут нас ожидал сюрприз.
Не было ни навеса, ни прозрачной крыши, невидимой для глаза, — ничего. Но светлый косой дождь не ронял ни капли на круглые разноцветные столики, расставленные на пластиковом полу. Дождь как-то улетучивался в трёх-четырёх метрах над нашими головами — наверное, какое-нибудь силовое поле распростёрло защитительную длань. Известно, что работники сферы обслуживания любят удивлять чем-нибудь неожиданным.