А ещё через минуту санаторный вечемобиль[3] вёз нас по гладкой степной дороге.
Показались дубовая роща, огромный пруд или озеро с купальнями и лодками для катанья и даже с небольшим водопадом, широкое здание с массой открытых и застеклённых веранд и балконов и густой парк за ним.
Вечемобиль въехал в ворота и остановился у веранды степного санатория.
Сергей лежал на кровати и со скучающим видом держал в руках какую-то книгу.
Он очень обрадовался, увидев меня.
— А ты всё такой же, — сказал он, любовно вглядываясь в меня, пока я пересекал огромную комнату. — Ничуть не изменился. Ну, как твои дела? Как успехи у твоих учеников?
— Какие у меня дела! — возмутился я. — Ты расскажи. Ведь ты побывал там, где…
— Ещё никогда ни один человек… и так далее, — перебил меня Сергей. — Ты что же, пришёл цитировать, что пишут в газетах?
Сергей был в отличном настроении. Он шутил, смеялся.
Рассказ его изобиловал множеством интересных подробностей. Но они теперь всем известны, и я не буду их повторять.
Упомяну только деталь, о которой, по-моему, нигде не сообщалось.
Когда ракета на обратном пути подлетала к Земле и космонавты отыскивали на обращённой к ним поверхности земного шара свою посадочную площадку («Мало, знаешь, у нас ещё космодромов», — пошутил Сергей), пришлось сделать небольшой, но довольно резкий поворот, чтобы выправить курс. В этот момент в ракете, рассчитанной на более плавные повороты, возникли такие напряжения, что явственно раздался треск оболочки, а люди были втиснуты со страшной силой в свои поворачивающиеся на специальных подвесках кресла-диваны.
Под влиянием центробежной силы кровь отлила от головы к ногам.
Штурман на минуту потерял сознание. Сергей, по его словам, так обессилел, что не мог шевельнуться.
— Нет, мы советские люди, — упрямо прошептал пилот, не снимая пальцев ослабевших рук с кнопок управления.
— Понимаешь, — рассказывал мне Сергей, — нацелил всё-таки ракету и посадил здесь, в степях.
Мы болтали о том, о сём и не заметили, как прошёл целый час.
Я собрался уже прощаться, как вдруг вспомнил про ту диковинную планету, насчёт которой морочил мне голову перед отлётом Сергей.
— Ну, а встретили вы ту планету, — спросил я. — снимки которой ты мне показывал?
— Разумеется. Мы пролетали очень близко и даже садились на неё. Правда, не особенно удачно.
— Что же это за планета? — воскликнул я. — Поблизости от Луны нет никаких планет. Ты шутишь?
— Дядя, ты очень недогадлив. Ты живёшь на этой планете уже шестьдесят лет.
— Как?
— Это та самая Земля, на которой мы с тобой сейчас находимся.
— Какая же это новая планета? — возмутился я. — Э-э… милый, не ожидал от тебя такой штуки! Ты предлагал пари, а теперь выкручиваешься.
— Дядя, — Сергей посмотрел на меня с искренним состраданием, — Ну как ты не понимаешь? Это самая настоящая новая планета.
— Ну, знаешь… — продолжал я возмущаться. — Смотря, с какой точки зрения.
— Ну, давай взглянем, так сказать, из мирового пространства… Хочешь? Поставь себя на место астронома Марса или, допустим, Венеры. Правда, там нет разумных обитателей, — это теперь доказано. Но предположим, что они есть!
— Если эти астрономы так же внимательно изучают нашу Землю, как мы соседние планеты, они уже давно имеют точное представление о земном шаре.
— Вот именно. И вдруг открывают новую планету!
— Не понимаю.
— Ты только представь себе. На планете, которую марсиане и жители Венеры разглядывают в свои телескопы и фотографируют, может быть, уже не одну сотню лет, появляется вдруг неизвестно откуда новое озеро. На марсианских картах Земли его никогда не было. Марсианские астрономы протирают глаза, но факт остаётся фактом: появилось озеро. «Узбекское море», называем мы это искусственное водохранилище. Оно создано руками советских людей, чтобы изменить природу Земли так, как это нам нужно. Марсиане назовут его, конечно, по-своему и скрупулёзно отметят на своих картах Земли. Марсианские учёные начнут высказывать разные предположения о причинах появления озера. Пойдут споры. А в это время на хорошо изученной ими поверхности планеты обнаруживается ещё одна новость: в телескопы видны какие-то слабые линии. Эти линии с каждым годом делаются всё заметнее. Огромная территория заштриховывается зелёными чёрточками, словно нанесёнными рукой какого-то космического гиганта. Для нас это лесные полосы, изменяющие природу степей. А для марсиан это предмет новых споров и толков. Марсианские учёные не успевают выступать с гипотезами. Открытия сыплются одно за другим: не существовавшие прежде каналы, искусственные озёра, другая окраска планеты на значительной части её поверхности — и всё это за каких-нибудь три десятка лет, тогда как до этого ничего не менялось. Конечно, с точки зрения жителей Марса и Венеры, это равносильно открытию новой планеты. Во всех марсианских книгах, если бы они там были, Земля описывалась бы до сих пор совсем другой.