Не медля ни секунды, я одним точным движением воткнула иглу в грудь мага, прямо в центр начерченной пентаграммы. Он издал хрипящий звук. Второй кончик иглы вошел в разрез на моей руке. Там, где сверкала магическая татуировка.
Сидящая рядом Лоренция выглядела так, словно с минуты на минуту грохнется в обморок.
Я уверенно произнесла на старом певучем наречии, которое называют мертвым языком магов:
– Моя кровь к твоей крови взывает, моя сила твою силу питает. Бери то, что даю добровольно, бери силу мою вместе с кровью. Пусть щитом и мечом твоим станут. От бед зримых и незримых спасают. А если что-то захочет тебя погубить, силы моей ему не сломить. Да будет так и так будет!
Пентаграмма и мой магический рисунок вспыхнули белым. Они светили так ярко, что казалось, можно ослепнуть. Мужчина шумно задышал, словно от бега, но в себя не приходил.
– Даже не смей сдаваться! – прошептала я, словно он нуждался в этих словах. Словно эти слова могли что-то исправить.
Моя магия перетекала в него, но это не помогало. Я с отчаяньем наблюдала, как начинает затягиваться рана на моей руке. Это значило, что я отдала слишком много силы и нахожусь почти на грани выгорания.
– Давай же, – с надеждой прошептала я.
Моя рана закрылась, отрезая подачу магии. Маг больше не шевелился и не приходил в себя.
Это должно было сработать!
Это не могло не сработать!
– Но почему… – Я судорожно ощупывала ладонями его бледное лицо.
Я больше не могла проверить его состояние, так как весь резерв отдала, а те крохи, которые остались, были запечатаны блокираторами.
Лицо мужчины осунулось, заострив черты. Темные волосы были взъерошены. Серо-зеленые глаза, которые я так надеялась еще когда-нибудь увидеть, сейчас были прикрыты. Черные ресницы и брови контрастировали с тоном лица, делая его еще бледнее. Дыхание его стало таким слабым, что казалось, с минуты на минуту и вовсе исчезнет. Я смотрела на него и чувствовала, как часть души вытаскивают раскаленными щипцами прямо из грудной клетки.
Что же делать? Что делать? Что…
Я подскочила на ноги и набросилась на чемоданчик, не вытаскивая, а скорее вытряхивая все содержимое.
– Что вы ищете? – растерянно спросила Лоренция, явно не поспевающая за переменами в моем поведении.
– Пыльцу лунной феи.
– ЧТО? – в один голос спросили лесничий и его сыновья, толкавшиеся в дверном проеме, присутствия которых я не заметила.
Я ничего не ответила, продолжая свои поиски. Повисла неудобная тишина. Такая, которую хочется скомкать и затолкать куда-нибудь подальше. Жители домика смотрели на меня, не скрывая ужаса, словно я прямо у них на глазах забралась на потолок и висела там вниз головой, как летучая мышь. Готова поспорить, они думают, что я тронулась умом.
– Но… – неуверенно протянула Лоренция, – это же сказки. – Она старалась говорить очень осторожно и мягко. Так говорят с обезумевшими людьми, которые пытаются навредить себе или окружающим.
– Ага, – ответила я, продолжая рыться в чемодане, пока не вытащила из потайного отверстия то, что искала: бархатный мешочек и маленький прозрачный пузырек с жидкостью, которая переливалась из золотого в красный, потом фиолетовый, синий, а затем снова в золотой.
Лесник и компания ахнули. Не уверена, что они поверили в то, что в моих руках заявленный ингредиент, но вид переливающейся жидкости их явно впечатлил.
Я присела рядом с мужчиной. Сохраняя последние остатки спокойствия, откупорила пузырек с жидкостью и благодаря все еще торчащей из его груди призрачной игле для переливания сделала инъекцию прямо в сердце, вылив половину содержимого пузырька. Оставшуюся половину я осторожно вылила магу в рот.
После этого развязала позолоченные тесемки на мешочке и высыпала его содержимое себе на ладонь. Невесомая темно-фиолетовая пыльца переливалась синим и блестела миллионами всполохов.
Где-то за моей спиной снова восторженно ахнули. И я бы тоже присоединилась к всеобщему восторгу, если бы только беспокойство не стискивало горло. Пыльца выглядела как звездное небо.
– Прими этот дар, ибо даю я его от чистого сердца. – Я сдула ее в бледное лицо мужчины и затаила дыхание, а вместе со мной и все, кто находился в комнате.
Казалось, весь лес, а заодно и весь мир остановился и затаенно наблюдал за развитием событий.
Это называлось «Дар последней надежды». В старых детских сказках упоминалось о даре фей, которым они награждали лишь в исключительных случаях. Например, отважных воинов, пострадавших в борьбе за справедливость, или героев, спасших волшебных животных или кого-то из волшебного народа.