Мужчина распахнул глаза и, резко схватив меня за запястье, с силой дернул. Не ожидав такой прыти, я издала испуганный писк и практически повалилась на него.
Дыша будто загнанный зверь, он изучал меня затуманенным взглядом. Его глаза блуждали по моему лицу, словно пытались что-то отыскать. А после резко метнулись к выбившемуся из-за ворота халата медальону с кувшинкой и замерли. Он смотрел на медальон так пристально, словно тот был ключом к разгадкам всех тайн Ланиакеи. Затем медленно перевел вопросительный взгляд на меня. И провалился в беспамятство.
Глава 5
«После смерти душа и тело умершего существа разделяются по разным мирам: тело остается в мире живых, в то время как душа переходит в мир мертвых. Там ее забирают перевозчики душ Арнльот или Кольбьерн, чтобы отвезти во дворец богини смерти Морриган.
Арнльот передвигается на призрачной карете и забирает души тех, кто умер на суше, в то время как Кольбьерн забирает на призрачной лодке тех, кто встретил смерть в воде»
Я приходил в себя очень медленно. Помещение, в котором я находился, раскачивалось из стороны в сторону, заставляя меня терять ориентацию в пространстве. Я лежу неподвижно? Или куда-то скатываюсь? А может, меня куда-то тащат?
Каждый сантиметр тела ныл так, словно меня разорвали на части, а потом заново собрали. И что, Тьма побери, с моей грудной клеткой? Ее что, пытались раздробить молотом?
Хотел было подняться, но успеха в этом не достиг. Зашипев от боли, решил пока что повременить с попытками сменить горизонтальное положение.
– Какая у тебя интересная подружка, – раздался справа знакомый ядовито-насмешливый голос.
Я со вздохом прикрыл глаза.
Честное слово, порой мне кажется, что на самом деле я умер тринадцать лет назад и попал в пыточные темницы Мэнфистериума, где моим наказанием стал Райндхард.
С огромным трудом повернул голову и тут же об этом пожалел. Комната накренилась и заплясала по кругу. Я сощурился, пытаясь то ли унять пульсирующий в висках колокольный звон, то ли сфокусироваться и собрать четыре фигуры Райндхарда в одну, как ему и полагалось.
Бог стоял у потухшего камина и с интересом рассматривал девушку. Та свернулась клубочком и, укутавшись в пальто, беззаботно спала на небольшом, видавшем лучшие дни кресле. Выглядела она очень устало и жалко. А еще как-то… знакомо. Я решил, что не стоит смотреть на нее дольше необходимого. Когда смотришь на что-то слишком долго, тебе может понравиться то, что ты видишь, а в моем случае это крайне опасно. Ибо Райндхард следил за каждой моей реакцией и был готов обрушить мне на голову беду независимо от того, кого заденет попутно.
– Ты бы видел ее вчера! – заверил Райндхард. – Вцепилась в тебя мертвой хваткой. Даже кот Шоти позавидовал бы. Я думаю, она тебя, при большом желании, и из его пасти бы вырвала. А если б ты подох, она бы догнала карету Арнльота, мчащуюся в мир Мертвых, и устроила на нее нападение.
– О чем ты? – Я скептически на него посмотрел.
– Эта девушка спасла тебя.
Я снова перевел взгляд на свернувшуюся в кресле фигуру. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что едва ли могла кого-то спасти.
– Ты, кстати, с ней поосторожней. – Бог указал на спящую девушку так, словно вместо нее лежала огромная ядовитая змея. – Страшная женщина! Она, между прочим, тебе в сердце во‐о-о-от такую иглу воткнула. – Он изобразил руками размер иглы. – Да, да. Именно такую, и прямо в сердце.
Бог постучал указательным пальцем по груди, на случай, если я не в курсе, где именно находится сердце.
– А ты меня пытался скормить зверю в лесу и перерезал магические артерии. У всех свои недостатки, – парировал я. – Кстати, что это было в конце? Это ведь твоих рук дело?
Я имел в виду вспышку боли, что последовала после того, как кто-то исцелил мои магические артерии.
– Конечно, моих. Кому ты еще кроме меня сдался? – отмахнулся бог. – Поставил небольшой блок на исцеление с эффектом возврата, и вся твоя восстановленная магия уходила на постоянное исцеление тела, которое то и дело возвращалось в искалеченное состояние.
Возможно, я должен был прейти в ярость или испытать хоть какое-то проявление злости, но ничего подобного не произошло. Я чувствовал себя тряпкой, которую выжали досуха и оставили на палящем солнце. Удивительное дело, я едва не умер, но мне было на это абсолютно плевать. Вероятно, где-то в глубине души я даже жалел, что этого не произошло.
Кажется, за время общения с Райндхардом я прошел все возможные стадии трансформации, начиная от излишней эмоциональности до почти полного их отсутствия. И даже в те моменты, когда эмоции рвались наружу, мне все равно удавалось сохранить их в узде. По крайней мере в большинстве случаев.