— Где мы? — голос едва различимый в шуме потока, точно вырвал его из забытья.
Впереди обозначился резкий поворот русла, течение ослабло, а прежде крутой берег, стремительно снижался, переходя в полузатопленную низину.
— Держись дочка, сейчас вырвемся из лап водяного — зло сощурив глаза проговорил Довруж.
— Кто ты?! — испуганно вскрикнула девчонка.
— Довруж, — представился старик, он заботливо склонился к больной и попытался уложить ее на дно лодки.
— Оставь меня!!! — неожиданно громко закричала девчонка, и тут же захлебнулась надрывным кашлем.
— Ты чего так испугалась? — искренне удивился Довруж.
Лодка медленно проплыла мимо широкого плота, откуда пассажиры с интересом наблюдали за борьбой старика и больной девочки. Долбленка качалась под ногами поднявшихся в полный рост людей.
— Пусти старый козел!!! — что есть сил завопила белянка.
Голубые глаза гневно сверкали, соломенные волосы рассыпались по плечам, дыхание вновь сбилось, а предательски слабые ноги подкосились.
— Да угомонись ты мелкая дура, — раздраженно бурчал старик, легко укладывая строптивицу на дно лодки.
— Старый, ты чего творишь? Кто она тебе? — прозвучал вопрос с плота.
— Да дура какая-то. В беспамятстве подобрал ее…
— Врешь!!! Где моя мама?!!! — не помня себя от страха кричала малая.
— Слушай старый, мы сейчас вас подберем, а ты не вздумай шалить. Ты меня понял?! — прозвучал приказ.
— А что? Я и не против, — улыбнулся Довруж, морщины веером разошлись по невыразительным скулам, а живые глаза, стального цвета, уставились на мужика, что угрожал ему с плавучего острова.
Плот оказался, связкой из нескольких платформ. Его размеры вполне позволяли поместить два десятка человек, и десяток лошадей.
— Какой же у вас, однако плот вместительный, — изумился Довруж.
— И впрямь вместительный, но не про то речь. Кто ты этой стрекотунье? — отозвался мужик.
Девчонка едва сошла на грубо тесанные доски, лежавшие поверх бревен, что слагали плот, спряталась за широкой спиной незнакомца.
Сейчас Довруж увидел, что перед ним кто-то из военного сословия. Бахтерец и дорогие наручи, что выглядывали из широких рукавов синего, бархатного плаща, с соболиной опушкой по краю, говорили о статусе говорившего. В глубине плота, подле большого шалаша, хлопотали бабы, явно не деревенские, а чуть дальше у очага расселись воины. Десять рыцарей, определил про себя Довруж. Из-за шалаша послышался звон, кто-то клепал, боевые кони беспокойно захрапели.
— Что молчишь, старый прохиндей?
— Да, а что тут скажешь? Подобрал я эту, с позволения сказать злыдню, когда сидел на крыше своей хаты…
— Брешет он, господин!!! — взвизгнула девчонка.
— Цыц, сейчас говорит старик! — твердо остановил истерику рыцарь.
Девчонка осеклась и испуганно опустив глаза отступила на шаг.
— Ну, дальше, я тебя слушаю смерд. Что мне из тебя приходиться тащить правду, точно каленными щипцами.
— Так вот, сидел я там, с неделю. Попал в разлив, вот и пришлось пережидать пока вода спадет, а она злодейка и не думает умеряться…
— Ближе к делу. Что ты сделал с ее матерью? — строго спросил воин, мотнув головой в сторону болезной, железная перчатка твердо легла на эфес дорого меча.
— Помилуй господин, да не трогал я ее мать. Знать не знаю, кто она и откудова. Я сидел, а течение прибило лодку к моей крыше. И скажу вам прямо, если бы не сия оказия, наверное, барахтался бы сейчас в воде. Уж очень подмыло мою хату, да и припасов не осталось вовсе.
— С мамой я была, Ольгой ее кликали, — встряла строптивица.
— Да одна ты была в лодке! Еле жар сбил! В беспамятстве ты была, глупая, потому и не помнишь ничего. Проверь сам господин, она все еще горит. Вон, зуб на зуб не попадает.
Девушка и впрямь не могла унять дрожь. Зубы то и дело с громким клацаньем ударяли друг о друга. Нездоровый румянец окрасил впалые щеки, а глазам придал таинственный блеск. Из-за спины воина появилась дородная женщина, по виду барыня, она потрогала подол девчонки, и покачав головой взяла за руку и поволокла к шалашу. В несколько минут благодетельница разогнала воинов у костра и призвав служанок в помощь принялась обихаживать девушку. Воин потерял интерес к Довружу, и не говоря ни слова отошел к лошадям.
****
— Вот непутевая, рукодырая!!! — высокий голос кухарки переполошил путников.