— Тут нельзя сесть, потолок низко, — пробурчал Лимом.
— Ладно, тогда попробуем по-другому, — неизвестный попытался прочистить горло, но закашлялся.
Наступила тишина, воевода прислушался, пытаясь понять жив ли еще сокамерник. Минуту спустя в темноте разнесся низкий гул, Лимом удивленно уставился на белую точку, которая разгоралась все ярче, надувалась подобно мыльному пузырю. Нутро каменного мешка обрело ясные очертания, теперь воевода смог разглядеть соседа.
— Сантар?! — удивлено выдохнул воевода.
Чужак повернул голову, гудение усилилось, прямо перед лицом ученого воздух заметно волновался, подобно летнему мареву. Шар света распался на мириады светящихся точек, которые поплыли в душном сумраке каземата. Светящейся пылью они оседали на стены и потолок, выхватывая у темноты все больше подробностей. Приоткрытый рот Сантара закрылся, гудение погасло. Широкие плечи с сухим щелчком встали на место, а ноги, раздробленные в суставах, возвращали привычную человеческому глазу форму.
— Что это? — произнес воевода, задыхаясь от изумления и ужаса. — Кто ты?!
— Не пугайся. Я ученый, которому повезло открыть секрет мироздания. Видишь ли, много лет назад я выяснил, что некоторые звуки могут менять суть вещей. Звук «О» в определенной тональности может вернуть форму. В соединении с «М» он порождает свет, и может размягчить камень. К сожалению не все звуки нам доступны, иногда приходиться использовать костяную свирель.
— Ты бес, нечистый!!! — крикнул воевода и отшатнулся от ученого.
— Да отринь же наконец суеверия. Освободись от мракобесия, — раздраженно увещевал сокамерника Сантар.
Ученый поморщился, и преодолевая сопротивление в неразработанных суставах, приподнялся на локте.
— Это всего лишь наука, способ управления окружающим тебя миром. При определенном усердии и у тебя получится. Требуется лишь время. Жаль нет свирели, я бы тебе все показал на примерах.
— Ладно, пусть ты удачливый алхимик, но тогда объясни, что ты здесь делаешь? — все еще недоверчиво отозвался воевода.
— Меня захватили вместе с Ариком Мясником, перед тем как восстание подавили, на переговорах. Бенкарт оказался трусом и лгуном, он обещал неприкосновенность переговорщикам, но сам даже не появился.
— Постой, а ты тут причем?
— Восстание поднял я. Не мог больше смотреть на толпы голодных и оборванных людей. Непогода сделала свое дело, селяне потеряли все, а церковь и бояре наживаются на их горе. Сотни, и сотни жертв, а Иван Мурлозов окольничий, закрыл хлебные раздачи, чтобы через месяц выкинуть зерно втридорога на рынок. Не понимаю, как можно наживаться на чужом горе…
Воевода изменился в лице. Распластавшись на животе, он быстро подполз к чужаку. Первый удар в лицо Сантар пропустил и откинувшись на спину удивленно уставился на Лимома. Воевода навалился сверху и размазывая гряз по лицу ученого наносил удар за ударом.
— Тварь!!! Из — за тебя меня заперли в темнице!!! — орал Лимом не помня себя. — Чертов правдолюбец!!! Гнида!!!
Одним широким движением Сантар отшвырнул воеводу в сторону. Скользя спиной по жидкой грязи, Лимом пытался уцепиться за скользкие камни потолка. Рой светящейся пыли, поднятой руками воеводы, окружил измазанное зловонной жижей тело узника.
— Успокойся идиот!!! — крикнул ученый. — Говорю же, не хотел я этих жертв! Я думал, что помогаю людям, а они устроили бунт, и бесчинства. Да ладно бы только против бояр, они ведь начали убивать своих соседей… — договорить он не успел.
К нему снова подполз Лимом, воевода вцепился в шею чужака и попытался его задушить, грязные руки предательски скользили по толстой шее Сантара. Ученый схватил запястья воеводы и с силой сжал их, руки хрустнули и Лимом застыл. Сантар испуганно посмотрел на сломанные кости противника.
— Прости, я не хотел, — ладони ученого разжались, и воевода отвалился назад.
Морщась от боли Лимом попытался пошевелить кистями, но руки не слушались.
— Вот видишь, и тут ты не хотел, — с укором произнес воевода. — Ты знаешь, что Аделия погибла? — спросил он как-то буднично.
— Нет, — сжимаясь под грозным взглядом Лимома, отозвался Сантар.
— Мне жаль, что так получилось, но так продолжаться не могло. Нельзя пренебрегать жизнями многих ради блага верхов. Человек должен думать, не только о себе…
— Ха, ты меня учишь, что такое долг? Меня потомственного воина? Весь мой род уже три века служит на благо Дангрисиды. Думаешь я не вижу страдания простолюдинов? Вижу, но что я могу поделать если земля не родит, если враг грабит наши селения и города, если мороз приходит раньше времени. Ты своим бунтом убил куда больше людей, чем голод и стужа. Люди все равно будут умирать, всегда будет несправедливость и ни ты, ни я этого не изменим.