— С какой стати? — с угрозой поинтересовался я, еще одним ударом глубже вбивая голову Тарасова в мостовую. Вокруг меня клубились вихри пламени — дающая энергию стихия пьянила, наделяя ощущением невиданной силы, и отдавать Тарасова я не собирался. Где-то на границе огненного смерча — в котором находились я и плененный бог, сейчас метались золотые лучи солнечного света, пытаясь пробиться в своему повелителю — но перед чистой огненной стихией даже божество было бессильно. Но вроде извивалось и даже пыталось что-то кричать сквозь мешанину смятой челюсти.
Между тем напряглись чародейки, настороженно расходясь по сторонам, опасно оскалилась демонесса, слившаяся, как чувствовал, с тамплиером разумом — оставаясь преданной ему целиком и полностью. Вдруг я неожиданно четко ощутил отклик боли Ребекки — мучительной, всепожирающей, выжигающей саму жизнь. Она же должна была давно умереть! — едва удивился я на краткое мгновение.
— Будешь должен, — обращаясь к тамплиеру только и произнес я, срываясь с места.
Чувствуя, что не успеваю, мчался сквозь серую взвесь, накрывшую площадь, к умирающей Ребекке. Время, подчиняясь мне, вновь остановилось — и, скользнув пространственным перемещением, я вихрем рванулся сквозь оставшееся пространство, оказавшись рядом с графиней.
Почувствовав мое приближение, поднял голову находившийся рядом с ней чародей. Вернее, колдун — при виде меня он отпрянул от Ребекки. Это был высокий, устрашающе выглядевший чернокнижник в плотной кожаной куртке, на перехлестнутых ремнях которой крепились склянки с зельями, тубы для свитков, а к поясному ремню с массивной бляхой прижимался гримуар с обложкой из чешуйчатой кожи. У колдуна был высокий лоб, подчеркиваемый зачесанными назад длинными блестящими волосами, и мертвенно бледная кожа, на которой двумя провалами чернели страшные глаза. Взметнувшийся крыльями плащ — с наплечниками, густо украшенными перьями, — был стянут плечевой цепью, на которой висел наполненный огнем скверны амулет.
В тот момент, когда колдун вскочил, в сознании у меня звонко лопнуло — словно порвалась струна, — Ребекка умерла. Словно часть души вынули — настолько четко я осознал ее смерть.
Огненная плеть перехлестнула через белокожего чернокнижника, испепеляя его защиту и превращая в прах. Даже не удостоив обугленные останки чернокнижника взглядом, я приземлился рядом с истончившимся и усохшим словно мумия телом графини, прижимаясь ладонями с отчаянной надеждой — отдавая без остатка всю свою энергию.
Закрутился огонь, ломая пространство вокруг, фигура графини вдруг наполнилась огнем — превратившись в жидкое пламя, сквозь которое проглянула ее атласная кожа. Лишь на миг Ребекка — нагая, словно новорожденная, — оказалась на моих руках, а мгновением позже ее прекрасное лицо исказила гримаса боли, и графиня исчезла, сгорая в наполнявшем ее пламени — умерев во второй раз.
Я, пытаясь наполнить Ребекку жизнью, перестарался — отдавая вообще все, что только у меня было. Последнее, что запомнил, — изумительного изумрудного цвета глаза за миг до того, как они исчезли в пламени, — и перед моим взором стало темно.
Глава 6. (…) Эмеральд
Глубоко вздохнув, Адель, сохраняя полное спокойствие, закрыв разум и чувства от пронзительного холода лейб-гвардейцев четырех цитаделей, охраняющих зал с Картой Хаоса, сбросила результаты поиска и еще раз набрала имя Ребекки.
Ничего. Вообще ничего — даже серого, неактивного имени, отображаемого при выходе в мир первого отражения.
Развернувшись на каблуках, Адель быстрым шагом направилась прочь — не глядя на безмолвных стражей. Запись ее манипуляций с Картой уже сегодня — по договору — станет известна всем хранителям артефакта, но девушка волновалась вовсе не из-за этого.
На Карту Хаоса удаляющаяся Адель уже не смотрела. И не заметила, как артефакт, реагируя на поисковую команду, вдруг ожил. «Ребекка Аренберг», — появилась яркая, наполненная жизнью строка, показывая — с высоты птичьего полета, — как графиня возвращается к жизни на площади мертвого, выжженного магией и огнем города. Но возродилась Ребекка лишь на несколько мгновений, сразу же умерев, — теперь только здесь, в Новых Мирах. Загоревшаяся было ярким строка потухла, обесцветившись — Ребекка отправилась в мир первого отражения. Изображение площади на карте осталось — и можно было видеть, как воскресивший графиню юноша безжизненно падает на брусчатку мостовой, отдав все силы.
Практически сразу совсем рядом с ним, в том месте, где земля была взрыхлена ударом огненного хлыста, превратились в прах пыли головешки, оставшиеся от колдуна. Сам чернокнижник, едва воскресившись к жизни с помощью сохранившего его сознание в мертвом теле камня душ, взмахнул руками, возводя полупрозрачную сферу. Поток чистой энергии огненной стихии уже миновал, но обычный человек без магической защиты выжить в смеси серных газов, раскаленного воздуха и вулканического пепла не смог бы. Но колдун и не был обычном человеком. Улыбнувшись тонкими, бескровными губами, чернокнижник направился к лежащему в беспамятстве юноше, отдавшему свою жизнь графине.
Адель между тем, миновав высокие двери зала, сейчас медленно за ней закрывающиеся, взмахнула рукой, открывая портал — и шагнула в горящий голубым светом овал, появляясь в кабинете магистра цитадели Эмеральд. И моментально оказавшись на перекрестье внимательных взглядов.
— Ее нет в новых мирах, — с трудом сохраняя спокойствие, произнесла француженка.
«Как нет?» — читался вопрос в глазах магистра Эмеральд, но Юлия, едва дернувшись, промолчала. Зажмурившись, девушка спрятала лицо в ладонях.
— А-а-а ч-черт! — выдохнула она чуть погодя, растирая щеки. Отняв от лица руки, растерянная девушка, хлопнув по столешнице, порывисто поднялась с кресла магистра и, выразив настроение парой грязных ругательств, подошла к узкой бойнице окна, напряженно раздумывая.
Цитадель Эмеральд стояла в выгодном месте безлюдных — пока безлюдных — земель Гипербореи. Форт больше не висел в пространстве, а приземлился в море — закрывая пролив между двух морей на месте будущих торговых путей. Каменная крепость утесом высилась над водой — родной стихией магистра цитадели.
Но сейчас в безлюдные до этого момента земли нагрянули гости. Немного — едва больше полутора сотен. Но треть из них была высокоранговыми магами огня, и все они были враждебно настроены к обитателям цитадели Эмеральд — чуть больше часа назад оповестив о начале осады — именно из-за этого Юлия спешно вернулась из Империи в Гиперборею.