Стоило только закрыться последнему окну, реагируя на мою голосовую команду, как эльфийские жрицы потянулись к принцессе — и девушка оседлала меня, пронзительно вскрикнув и замерев, распахнув глаза. Фокусируя взгляд, принцесса посмотрела сквозь меня невидящим взглядом и подняла взор, отдавшись накатывающему безумству. Худенькое тело эльфийки забило крупной дрожью — она начала стонать в такт движениям. У меня же не было сил даже осознать происходящее — казалось, чарующий дурман заставил меня слиться с эльфийкой, став частью ею самой.
Пронзительно закричав в момент наивысшего наслаждения, принцесса прянула вперед и вписалась мне в губы жадным, безумным поцелуем. Я почувствовал, как тону, погружаясь в нее — с необычайной четкостью ощущая, как проникают в мое сознание членистоногие щупальца, усеянные мягкими волосками; как короткие, но удивительно острые когти на концах паучьих лап разрывают мое сознание, проникая внутрь, словно разрывая одну за другой связывающий сознание с телом струны души.
Мое сознание словно вырвалось на свободу — в полном оцепенении сверху я наблюдал, как над распластавшейся на моем теле худенькой принцессой появляется огромный фиолетовый паук. Вгрызаясь в плоть призрачными лапами, он опутывал меня липкой паутиной — самой настоящей, в отличие от фиолетового призрачного марева. Мое тело, освобожденное от натяжения цепей, вдруг съежилось — как горящий лист бумаги, кожа поползла в стороны, открывая уродливые наросты, руки искривились, а распахнутые глаза словно накрыли выпуклые темные очки. Уже понимая, что превращаюсь в паукообразного, лишенного разума монстра, я остатками угасающего сознания взвыл от отчаяния.
Вдруг появившиеся на моем лице фасеточные глаза взорвались, исчезая, а рот исторг черную слизь на очистившееся лицо и избавившуюся от наростов грудь. Испуганно вскрикнув, эльфийская принцесса неловко отпрянула, падая с алтаря. Из меня вдруг прыжком в реальность появился призрачный пес — перекусивший сразу несколько щупалец паука, наваливаясь на него и сбивая с алтаря.
Призрачные зубы пса, терзающие призрачного же паука, наносили реальный вред принцессе — ее рука брызнула кровью и полосками плоти, изо рта хлынула кровь. Отброшенная от невидимого удара эльфийка исчезла в клубах пламени, и практически сразу же лопнула сотканная из пурпурного пламени проекция паука.
Истончился вырвавшийся из моего тела пес, а мое сознание рывком втянуло обратно в тело. Захрипев, я рванулся — разрывая цепи и вязкую паутину, выпрямляясь на алтаре. Опасно ощерилась одна из жриц, отпрянув, а я ударил в красивое лицо эльфийки и, перехватив обмотавшуюся вокруг шеи цепь, дернул — извернувшись и упершись ногой ей в грудь.
И мгновенно обернулся — в том месте, где мгновением раньше исчезла в клубившемся дыму эльфийская принцесса, появился ужасающий монстр. Огромный паук в два человеческих роста — вместо головы которого была верхняя часть юного тела эльфийки. Обезображенного по всему плоскому животу поперечным шрамом с наростами — поднимающимся от того места, где нежная смуглая кожа превращалась в панцирь монстра. Ощерившись уродующими юными личико острыми клыками, тварь — невероятно быстро перебирая восьмеркой паучьих лап, оказалась рядом. Я попытался было скатиться с алтаря — но сразу несколько клейких полос паутины обвили меня, обездвиживая.
Раздались крики, топот ног — и я вновь почувствовал тяжесть артефактной компрессии. Только в этот раз сознание осталось со мной — не цепляясь на пороге бездны, словно утопающий на последнем издыхании. Абстрагировавшись от давящего ощущения, я четко осознавал, что происходит вокруг. И даже мог наблюдать: статуэтка, в которую я превратился, лежала на камне алтаря на боку.
Я видел, как ужасающее чудовище вновь перевоплощается в хрупкую девушку — не такую уж и ошеломляюще красивую, если смотреть без воздействия чарующего дыма; еще и голос у нее пронзительно визгливый, а густая матерщина, полившаяся из нежного ротика, красоты эльфийке точно не добавляла. И грязных ругательств было не просто много, а очень много. Хотя экспрессивную речь эльфийки можно было ужать до нескольких фраз: «Кто это такое, и зачем ты мне сюда его притащил?»
Ворвавшийся в зал белокожий колдун — недавно пытавшийся убить Ребекку — отшатнувшийся сейчас от напора эльфийки, коротко глянул на меня.
— У тебя же почти получилось! — как сквозь вату услышал я его слова.
В ответ послышалась лишь отборная ругань — сводившаяся к тому, что я ей, как оказывается, едва мозг не выжег.
— Забирай его! — истерично взвизгнула эльфийка. Для полноты убеждения она даже подпрыгнула, взмахнув руками со сжатыми кулаками, не обращая внимания на свою наготу. А как стеснялась совсем недавно — только и подумал я со злой ненавистью.
— Куда его забирать? На него не действует артефактная компрессия! — повысил вдруг голос колдун.
«Как это не действует?» — спросил я мысленно сам себя.
«А мне это интересно?» — примерно с таким смыслом вновь визгливо завопила эльфийка.
Дальнейший разговор между колдуном и эльфийкой-паучихой велся на весьма повышенных тонах со взаимными оскорблениями. Кроме того, что эльфийка должна колдуну, я понял еще, что она до зубовного скрежета боится Ребекку — которая совсем скоро меня найдет, — и тогда плохо будет всем.
Колдун уверял, что не найдет — потому что ни Карта Хаоса, ни Глаз Балора меня обнаружить не могут. Пока они кричали друг на друга в опустевшем зале — лишь труп жрицы валялся рядом, наполовину свесившись с алтаря, — колдун один раз обновил на мне заклинание компрессии. После этого я узнал, что пленить меня он смог только потому, что у меня не было ни капли энергии. И именно поэтому я здесь — в Хельхейме, царстве туманов, подальше даже от намека на стихию огня.
— И что с ним, [черт тебя дери] делать? — визгливо, так что заметалось эхо под сводами зала, завопила эльфийка, возвращаясь вопросом к началу беседы.
Ответ колдуна я едва-едва расслышал, а поняв смысл — оторопел.
— Как?
— Как остальных, — произнес белокожий чернокнижник, пожимая плечами, а мой разум от его слов сковало ледяной паникой.
Глава 9. Кошмар
Ледяной дракон опускался к цитадели по спирали — то и дело изломанно дергаясь, едва не сваливаясь в пике; вокруг величественного ящера клубились несколько морозных смерчей, шлейфом стелилась в воздухе голубая кровяная взвесь, оставляя ультрамариновый инверсионный след.