Акустикой лазури говорит нам: «Коринфяне!» — бескрайний небосвод.
Залив цветет, а звезд еще не видно, к тому идет.
Апостольские дни бредут по лугу, их календарь отложим на потом,
но что ни строй, дворец или лачугу, выходит мертвый дом.
И, интегралы превзойди, иль дроби, нескладной жизни комната тесна.
Коринфяне, еще раз час нам пробил очнуться ото сна.
Непостижимых крыл летят пушинки и ночь нежна,
а белая и желтая кувшинки — две девы из псалма.
Где затаились Веспер и Стожары, мы все, как суховей.
О смысле выспреннем хвалы и славы
задумались мерцающие главы
ночных церквей.
«В сундучке воображенья...»
* * *
В сундучке воображенья
сновиденья спят.
Ах, под музыку иную,
в день обычный выходную,
там играют представленье
«Царь Кандавл».
Там поют, читая мифы:
«Тенерифе! Тенерифе!» —
хоры грамотных сирен.
Вторят им с ладьи поморы:
«Холмогоры! Холмогоры!»
А у монастырских стен,
там, где иноки гуляют,
им на скрипочке играет
гражданин травы изок.
И Начальник тишины
знает: травы зелены,
лазорев лён,
сады в яблонях и в вишнях,
осанна в вышних.
«Где-нибудь в Брекчии...»
* * *
Где-нибудь в Брекчии
после мессы под витражом цветным
похоронили бы тебя на маленьком кладбище
под белым мраморным камушком
с черным крестиком.
Где-нибудь в Грузии
упокоилась бы ты в беседке-усыпальнице
на приусадебном участке родственников
между огородом и розарием.
Где-нибудь сто лет назад
в России-матушке
спала бы ты под кустом сиреневым
за сельской церковью.
А здесь и сейчас
лечили тебя ядом безвременья,
сожгли в пещном пламени,
а прах твой развеяли
над городской речкою.
Вот и плачут по тебе, голубушка,
белый камушек Брекчии,
розы Имеретии,
сирени Врубеля,
старый серебристый деревянный крест
за городом Мышкиным,
горы Рифейские
да воды Летейские.
ПЕРЕД ОСЕНЬЮ
1. «Остудой полон каждый плёс...»
* * *
Остудой полон каждый плёс,
утратив летнюю истому,
и даже своенравный пес
кукожится и жмется к дому.
Отказывайся, покриви
душой, настроясь понаивней,
забыть о жизни и любви,
как хвори нам велят и ливни.
2. «Слетает желтый лист в тетрадь...»
* * *
Слетает желтый лист в тетрадь,
школярские раскрылись астры,
и нам вольно перебирать
осенних признаков кадастры,
улавливая на лету
на полуслове, полужесте
всех описей неполноту
с перечислениями вместе.
3. «Из гроз подвесив потолок...»
* * *
Из гроз подвесив потолок,
разбойный ветер Ванька Каин
свистит в свисток, трясет силок,
вольнолюбив и неприкаян,
чтоб выветрить в который раз
литературные отнорки,
где гений места ищет лаз
и ловит нас на оговорке.
4. «Хотя, по правде говоря...»
* * *
Хотя, по правде говоря,
не хочет ватерпас погоды,
предчувствуя до сентября
предмайской сутолоки всходы,
и, дочитавши без затей
учебник беспечальных правил,
наш водосбор своих детей
в сад завтрашний уже отправил.
СОЙКИ
С пропавших соек болтовнею
пронзительный день был таков.
То вечер явится желною,
то утро россыпью дроздов.
Как лето к осени кренили,
слетая стайкою с грозы,
малютку перышко сронили
лазоревее бирюзы.